Внезапно вырвавшись на свет
стал гул застенчивый и робкий,
и в тесноте большой коробки
он спрятался под капюшон.
И после вовсе стал смешон,
когда за жестяной стеною
огромной солнечной рукою
река была поражена...
И как галетные печенья
сплавлялись льдины по теченью,
и в треске слышалась весна.
Сквозняк ходил по головам,
трепал, взъерошивал макушки,
безшапочных. Но деревушки
хвалили небо за снега...
А городская мелюзга
уже забросила салазки
и под диснеевские сказки
их на ночь будут целовать,
быть может, те, что едут рядом,
со мной столкнувшиеся взглядом...
Гул начинает нарастать,
сочится изо всех щелей
бесцветным дымом, едким газом.
Вагон, порабощенный разом,
заводит жестовую речь.
И как в мартеновскую печь
Состав метро в тоннель уходит.
Меж станциями хороводит
В надежде вырваться на свет...
Как на цепочных каруселях
летим на свет в конце тоннеля,
не зная - края рельсам нет!...