Он был изящен и горд, как и любое подобное существо, страстно влюблен в отпечатки и полностью лишен агрессии.
У него были раскосые, необыкновенно емкие глаза, в которых умещалось любое, даже самое грузное, непропитаное солнцем небо. Когда оно падало в эти глаза, он слегка кривил губы, так что у правого уголка появлялась довольно глубокая морщинка. Так, мне казалось, он искал связь.
В такие моменты мир будто наводнялся радиоволнами, ищущими несуществующую станцию. Но когда он, наконец запирал накрепко небо в глазах веками и улыбался блаженно - я точно знаю, он эту станцию слышал!
Я никогда не спрашивала его про космос, а он не вмешивался в мои стихи. Видимым в нем было только - фотопленки, разбросанные по квартире, и губы, выдающие настроение. Я готовила кофе беспрестанно и писала не про него. Он ловил небо, времена года и жесты щелчками. Мы были идеальной парой. Мы творили друг для друга тишину.