(Перевод посвящается одному милому человеку.
Без нее перевод не состоялся бы никогда!)
В тот день в лесу среди дерев могучих
Я наслаждался, будучи юнцом.
Но вдруг, вокруг меня сгустились тучи...
Злость ворвалась. О, боже! Что с моим лицом?!
Тот звуков ритм мне ход часов напомнил.
Им, как поэт, пытался вторить в такт.
Но только тиканьем сознание заполнил,
Слова, слова, слова... А в голове тик-так.
Кто эти вирши помогал мне строить
И слог за слогом вкладывал в уста?
Не в силах был я смех свой успокоить,
Но смолк, услышав голос, как удар хлыста.
Что в голове моей не так? Кто даст совет?
Я лишь твержу завороженно: "Ты - поэт?"
И дятел, ритма царь, стучит в ответ:
"Да, господин мой, вы - поэт".
Здесь в зарослях густых чего я жду?
Иль как разбойник стерегу кого-то?
Красивые слова и образ не найду,
Но рифмы стройные из недр достанет кто-то.
Мелькают сполохом они и ум пленяют.
А как сюжет сложить, увы, не знаю.
И дятел, ритма царь, стучит в ответ:
"Но, господин мой, вы - поэт".
Мне кажется, что рифмы - это стрелы,
Которые так лихо плоть пронзают.
Дрожит, трепещет, бьется тело,
А боль внутри в холодный пот бросает.
Твой шаг нетвердым сделала стрела
Иль в мир заоблачный с собой взяла?
Но дятел, ритма царь, стучит в ответ:
"Да, господин мой, вы - поэт".
Поспешностью наполнен стих нескладный,
Словам случайным не найти покой.
Пока к часам не станет цепью ладной
Сплетенье строк: одна с другой.
Как рады разглядеть любой подвох,
Чтобы сказать: "Поэт, ты плох!"
А дятел, ритма царь, стучит в ответ:
"Но, господин мой, вы - поэт".
Ты шутишь, птица, иль смеешься?
Ведь мысли спутались давно.
Ты только ритмом в сердце бьешься...
Боюсь!... Боюсь я гнева моего!
И все ж поэт, себя превозмогая,
Цепь рифм из ярости своей слагает.
И дятел, ритма царь, стучит в ответ:
"Да, господин мой, вы - поэт!"