Как жалок подорожный лёд,
когда его, окоченевшего,
ласкают каблуки нездешние
да так, что оторопь берёт…
как горек чёрно-красный чай,
что продаётся рядом с церковью
(его не подсластит и целое
Тирамису – века горчат!),
как жарок Маросейкин свет,
в ночи оранжево-неоновой
(он не затмится миллионами
в моей – единственной – Москве),
как душен наш забавный мир,
себя за свой же хвост кусающий
(он и конюшня и ристалище,
кишит, гогочет лошадьми),
как тонко стёклышко в окне
чужой души,
какие мы бездомные –
тебе, любовь моя, знакомо ли?
Тебе, тоска моя, видней…