Те на обеднях,
которым расстаться немыслимо
с тем, что прилипло, присохло, смычками отыграно…
Спрятано всё, узаконено, сколько б ни рыскали.
Нет, не найдут…
Здесь не в помощь лопаты с мотыгами.
Красные речи…
Со сцены все звёзды на выданье…
Ну, а с трибуны сердца и ручонки –
к Россиюшке…
Пальцем покажут – «Уррааа…» все…
Ну, где это видано?
Нам бы, в ответ,
усмехнуться и выдавить фигушки…
Нам бы сказать:
«С тех времён мы ещё не расстреляны.»
Нам бы в шеренгу,
да с копьями, вострыми саблями…
Нет…
Не пойдут… Всё строчат золотистыми перьями
Славя медведей…
Да, да…
Эти звери не грабили…
Те же всё лица… И шумное вновь одобрение…
Умные речи:
«Хотели чуть лучше…
Затянемся..?»
Бабка шептала: «Ооон…
ВЫЫЫ..»? в умилении…
«Да… это я…»
Все мы дружненько кланяемся…
Хамелеоны…
на полочках след партбилетиков.
Надо ль спешить?
Носовые платочки разглажены.
Вдруг, пригодятся?
Рванут в новый строй мимо этики…
Зад прославляя вчера ещё подленькой вражины…
Те на обеднях,
которые ручкой по попочке…
юной, в ряду,
меж столов украшающей действие,
прыская в бёдра слюну, разбавлённую водочкой…
кто
вне обедни пытаются двигать по лезвию…
скользко в соплях малолеток, увешанных кольцами…
много расстрелянных в скорбных тридцатых грузинами,
плод не оставивших…
Всех уцелевших б по порциям
В роще берёзовой светом облить,
негой синею
тихого неба, в котором ни лжи, ни дурачества,
Ни лизоблюдства, ни стонов слащаво-заботливых.
Им заменить бы красивое слово на качество,
Нам бы отсеять протухшие фразы от подлинных…
Вымя большое… Взамен молока -драгоценности.
Очередь длинная… Шесть слов в вокале –
лечение…
Тянет так гнилью с экранов, искусственной нежностью
К тем же всё слугам покорным,
раскрасив значение…