Будет лето:
Гости соберутся по обыкновению.
После трапезы
Наложат руки к картам и курению.
Будет спето
Много песен вольнодумных.
На слуху.
Не счесть сенсаций шумных.
Будет разгулье, веселье кругом:
Сладкие речи вином подогреты.
Только стоишь ты одна за окном -
Все твои песни давно уж пропеты.
И подойдет безликий кто-то,
И покупного вдохновенья перлами одарит:
«Любовь обещана до гроба»,
Но звезды он тебе считать устанет.
И будешь равнодушна ты к нему,
Ведь я тебя тотчас незримо обниму.
Все вглядываясь за тенистый сад,
И вспоминая роз тягучий аромат.
Где все горят еще ночные мотыльки
И перепелки весело трезвонят над водой.
Вдали счастливые, но одинокие огни,
И птица счастья коршуном витает над бедой.
Был последний день рассвета,
Тень легла на длань, неподалеку,
За воротами ждала карета.
Кучер заворачивал губами сигарету.
Суета под вечер затихала,
Замолчал последний скрежет заводской,
Первая звезда на небе засияла,
Волен духом лишь морской прибой.
Ветра хладь прошлась по закоулкам,
Заскрипели цепи мостовой.
В опустевших думах, словно в сумках,
Волочили дня усталость на покой.
Бархатный закат с проседью тумана
Нес за пазухой юга майский зной.
Благоухает черных роз дурманный
Аромат, маня игриво за собой.
Тускло освещенный подиум аллеи.
Верный, но скрипучий старый мост
Вел к запретной цитадели.
В тишине раздавался шепот
В тишине раздавался хлест,
Снова и снова подряд,
Словно плахи казненного речи,
«В тишине догорали свечи
Освещая любовный обряд».
В темном саду замелькал силуэт,
Уверенно без грации вдоль цветника
Бордовых роз отыгрывал просвет
В старческих очах, с грустью старика
И нежности рыхлой странным движеньем
К ивовой ветки припала глава,
Несущая покаяние и смирение.
Хмель расставанья напиток судьбы
Отравит ядом одиночества,
Что испито тобой до самого дна у реки,
У реки внеземного пророчества.
на той стороне
Ты протянешь дрожащие руки,
Где меня никогда не бывало.
Позовешь, а в ответ ни единого звука.
Ведь даже тень моя исчезла и пропала.
Горькие слезы по хрустальной щеке пробегут,
Но мне не омыть ключевою водой,
Речной воды потоки в края мои не унесут,
И мне не шелохнуть тебе нечаянно листвой.
И целомудренно не подмигнет тебе звезда,
У них ведь свой покой.
Не задрожит под тяжестью трава,
Не проведу по волосам незримою рукой.
В краях моих, где я сейчас,
Все так же, как и на Земле.
Но неустанно я молюсь за нас,
Сгорая в скуки огненной петле.
В краях моих, где пели раньше соловьи,
Ручьи журчали полноводьем,
Свисали вишни у подножия горы,
Играли арфы всем в угодье,
МРАК теперь.
Времен обманчивая мода,
И роскоши домашнего хламья,
И окружения буржуйская порода
Не смогут обуздать тебя.
Память горькая твой вечный страж,
Сплетешь венок из сожаленья слез.
На склоне жизни явиться мираж,
Прошепчет:
«Идем со мной, чего ж ты ждешь»
И вспомнишь ты,
Кто больше в снах не явиться тебе,
Но завещая погибать в слезах, тоске,
Листвой молодой опал на илистом дне.
И навсегда исчез.
Ты вспомнишь.
И вскинешь ты ладони к небесам,
И станешь ты молиться.
Дрожь пробежит по холодным ногам,
В тиши тебе опять не спиться.
И снова,
Давая зарок не молиться,
Как вольно-измученная птица,
Отправишься в горестный путь
В надежде меня отыскать и вернуть.
Вот тебе твое предназначенье,
Вторящееся век за век…
Не настанет сладостного пробужденья -
Время закончило бег…