Была ответом только тишина:
Мне говорила громко и серьезно,
Что, вот, мол, я живу и все одна,
Боясь любого звука. Слишком поздно
на старости ее веков слова
учить, их принимая силу.
И так уже она жива едва.
Молчать и слушать тишина просила.
А я любил ее всего кратчайший миг.
Мгновение, но глубоко и больно.
И в ту секунду, как почти достиг,
Прогнал, воскликнув, «Прочь» и «Всё! Довольно!!!»