Человечьим фантазиям удержу нет,
Сексуальным, научным и прочим,
Им причина одна уже тысячи лет:
Как деньжат заграбастать по-проще.
Есть для этого множество средств и путей,
Люди их применяют охотно:
Скачки, игры, шантаж, похищенье детей
И одно из древнейших – охота.
Наши предки били зверя
Исключительно для дела,
Шкуры драли для одежи,
Мясо – кушать и солить,
Но с веками озверели,
Нет амбициям предела,
Урезонить невозможно
Всех желающих палить.
Серны, козы, бегемоты
Не идут на эскалопы,
Львы не впрыснут, как когда-то,
Больше в кровь адреналин,
Ждут любители охоты,
Чтоб слоны и антилопы,
Поклонились виновато
Им, хозяевам земли.
Вот бы сунуть такому герою клинков
В две руки , полтора-два десятка,
Ровно столько же, сколько у тигров и львов
И когтей и клыков, вместе взятых.
Да пустить с дикой кошкой - один на один ,
Предсказуем его бы удел был …
Я уверен, при жизни такой господин
« Отче Наш » прочитать не успел бы .
Но, обвешавшись, как елка,
Смертоносным арсеналом,
Зверобои как награду
Принимают цель свою.
Что ежу его иголки?
Что другим клыки и жала?
Уцелеть перед зарядом
Трудно бедному зверью.
Крокодилы - на сапожки
Или на галантерею,
Белы бивни на поделки,
Шкуры – ложе покрывать.
В интерьер – рога и рожки,
А пушнина шею греет,
Ишь, замерзли, недоделки…
Как таких еще назвать?
Есть особенный люд среди этих «трудяг»,
Или нелюд, что к истине ближе.
Колесит по земле, выбирая бродяг,
Не имеющих средств, чтобы выжить.
Предлагает им просто мишенями быть
Для безмозглых взбесившихся тварей,
Но готовых всегда хорошо заплатить
За такое людское сафари.
В антологии искусства
Есть Великий англичанин,
Слог его преполнен страсти
И страдальческих идей.
Он сказал в порыве чувства:
“…Нету повести печальней...”
Есть! Но вот никак не красит
Эта повесть род людей.
И она в себя включает
Неизбежные изъяны,
Преходящие от века
Правоителей лихих
К тем, кто просто убивает
Не вальдшнепа, не фазана,
А другого человека…
Храни, Боже, души их.