1.
Кто пишет этот снег? – ни строчки с неба лишней,
снег – утренний псалтырь и внутренний тибет…
Кто чашник тишины, в мгновенье всё проливший
из латаных мехов?.. И тишина теперь
на бредивших губах живит вином бродильным,
и век твой, гончий зверь, хоронится в сугроб,
почуяв, что окрест от Ноя и доныне –
размывший времена в безвременье потоп,
не более того, не далее – всё та же,
сметающая мир, летейская вода,
и то, что принимал за явь, за жизнь и даже
за некий смысл её – всё пена, провода,
песок, придонный ил и матричные сети,
опутавшие твой придуманный ковчег,
и ни одной души живой на белом свете,
и если бы не снег, не этот белый снег…
2.
«Так начнем повесть сию»…
Снег впал в повествованье, не уймет
ничто теперь столпотворенье речи,
не снегопад сегодня – снегоплет,
зимы летописатель, безупречный
в беспечном украшательстве своем,
плетенье кружевной канвы событий –
всё к лучшему, выводит он… живём…
И верно… значит, что ж – благодарить и
благодарить подателя сего
неуловимо тающего чуда…
И тонешь, утопаешь с головой
в летучей каллиграфии, не чуждой
искусству обобщенья, всё вместить -
и жизнь и смерть - способной в пиктограмму
любой снежинки… взгляд не отвести,
завороженный, от движенья в раме
оконной, где уже неразделим
со слогом снег в сказании бездонном,
от почерка с отчаянным наклоном,
стремящимся уйти за край земли…