(Посвящается трём Александрам)
Ты непростительно игрив,
Самодовольно-невозможен.
Но в тонких пальцах стройный гриф
Звенит струной до сладкой дрожи.
И бьётся жилка у виска
Аккордом яростно-тревожным.
Ложиться за строкой строка
Рисунком линий осторожных.
Твой голос рвётся в тишине
Клинком воинственным из ножен.
Он столько знает обо мне...
И говорит, что мы похожи.
Кричит, срываясь в пустоту,
А докричаться всё не может.
И замерзает на лету
Колючим инеем на коже.
Стучится в запертую дверь:
То равнодушен, то восторжен,
То просто жизнь, то только смерть,
То возвеличен, то ничтожен.
Я слышу нежный бархат слов,
И он сейчас всего дороже.
Ты пел мне про свою любовь
И про мою, наверно, тоже.
Текла мелодия, как мёд,
Струилась мягким шёлком ложа.
И тот, кто слышал, тот поймёт,
Что устоять мне было сложно.