Лишь только заря малиновым светом
Раскрасит верхушки лесов,
В завесе тумана разбуженным эхом
Слышна уже песнь бурлаков.
Стелится песня над зеркалом водным,
Вплетаясь в ряды камышей.
И, становясь, как бы гимном народным,
Не будет намного слышней.
В тяжёлом сопеньи, на выдохе, звуки
Толкает, черствея, душа.
И намертво в лямки вцепляются руки…
Бредут себе в даль, не спеша.
Кусты, косогоры, коряги, затоны…
Не счесть здесь поломанных ног.
И с песней сливаются тяжкие стоны.
Не каждый пройти это смог.
По речке широкой, но против теченья,
Для массы народной стезя.
И не вздохнуть, не присесть на мгновенье…
А где-то в той массе и я.
И что мы толкаем? Где пункт назначенья?
Когда будет пища и кров?
Растают в дороге надежды, сомненья…
Останется песнь бурлаков.