Стихи моего брата Леонида Трахтенберга
Предисловие перед публикацией.
Минуло 60 лет. Снова у меня в руках тоненькая рукописная тетрадка. На первой странице название сборника и высказывания известных людей. Уже написав множество стихов и будучи автором публикаций их в печати, впервые Лёня делает цикл своих произведений в виде самодельного издания.
Трудно поверить, что лишь полтора года назад юношу-поэта выпустили из полугодового заточения в НКВД-шной одиночке. Что от него хотели в этом страшном 1938-м? Ничего особенного. Признания ученика 7-го класса в антисоветской деятельности (статьи 58-10 и 58-11 - это вышка) и доноса на директора городской библиотеки, который составил список интересных ребят-читателей. Брат чудом вышел из душегубки, сохранив честь и дух свободы.
Поздней осенью 1941-го брат убежал из дома на фронт. Затем было ранение, госпиталь, снова передовая, он - командир отделения автоматчиков, последнее письмо было отправлено 12 сентября 1943-го:
Дорогие мои!
..........На этом кончаю. Скоро идем в бой.
Целую всех
Ваш Леня
12 сентября 1943 года
Она всегда жила со мною
Загадкой вечною, больною,
Хоть закричи или зажмись,
Никем не читанная книга –
Его непрожитая жизнь.
Место, где покоится его тело - неизвестно.
Пусть душа его пребудет здесь
ЛЕОНИД МИХАЙЛОВИЧ ТРАХТЕНБЕРГ (1924-1943?)
http://world.lib.ru/t/trahtenberg_r_m/gorodaigody-98.shtml
ИСТОРИЯ ОДНОЙ ЛЮБВИ
Если показать красивую вещь людям, не понимающим красоты, – её непременно засидят мухи мыслишек и вороны злорадства
А.Грин
Страдать от действительности значит быть неудачной действительностью
Ницше
Будь сдержаннее, если не хочешь сгореть
А.Грин
Вечно вы ищите духом нестойкие, глупые люди
Тягостных мук для себя и забот, и душевных стеснений
Гомер
Можно жить только покуда пьян жизнью; а как протрезвишься, то нельзя не видеть, что всё это – только обман, и глупый обман. Вот именно, что ничего даже нет смешного и остроумного, а просто – жестоко и глупо.
Л.Толстой
Быть может, я лучше всех знаю, почему смеётся только человек: он один страдает так глубоко, что принуждён был изобрести смех.
Ницше
Прими эти строки в подарок прощальный,
Быть может, и вспомнишь, взглянув иногда.
Быть может, – с улыбкой, быть может, – печалью…
Прощай, дорогая. Прощай навсегда.
* * *
О как мне воспеть дорогую мою!
Нет в мире прекрасней и лучше имен!..
Друзья, поздравляйте меня, – я люблю…
Жалейте, друзья, обо мне – я влюблен.
6.11-40 г.
* * *
Нет, не бывать на свете чуду,
И мне счастливому не быть,
Нет, никогда любим не буду,
Так, сердце, стоит ли любить?
Ну что ж люби… Страдай без звука.
Сквозь слёзы смейся, желай забыть.
Любовь есть счастье, но больше – мука,
Так, сердце, стоит ли любить?
Сердце, брось надежды горевые,
Перестань любить, забудь, – молю,
Я солгу, сказав "Люблю впервые",
Но в первый раз жалею, что люблю.
6.11-40 г.
* * *
Что-то не весел я более,
Нет уже в сердце огня:
Скука, тоска, меланхолия
Разом нашли на меня.
7.11-40 г.
* * *
Много есть в жизни ещё неизвестного,
Много придется узнать.
Много придется услышать нелестного,
Много придется страдать.
Знай: всё на свете течет, изменяется,
Знай: изменяют друзья.
Помни: все в мире дороги кончаются,
Лишь бесконечна страданий стезя.
14.12-40 г.
* * *
Любовь слепа, любовь покорна,
Любовь страдания полна…
Любовь прекрасна, чудотворна,
Царит везде одна она.
26.12-40 г.
* * *
Не должен любить, кто страданий боится,
Любовь – это ряд полных горечи дней.
Ты любишь – когда красивейшие лица
Всех девушек мира бледнеют пред Ней.
27.12-40 г.
* * *
Люблю я её.…Но ведь знаете их!
Вдруг любит другого? Вот баня-то!
Как на такси, на девчат на таких
Надо б табличку: "Занято".
30.12-40 г.
* * *
Грязную землю
Дождь дочиста вымоет,
Высушит солнце, любя…
В страхе я внемлю…
Откликнись, любимая!
Где ты? Найду ли тебя?
Грустно-унылая,
Песня лети моя.
Что б я ни сделал, любя!..
Где же ты, милая?
Где ты, любимая?
Где же найду я тебя?
12.1-41 г.
* * *
Скажи: "прощай!" надежде
И о любви забудь.
О том, что было прежде,
Ты вспомнишь как-нибудь.
И скажешь: "Если б снова
Пришлось мне жизнь пройти,
Клянусь я, что иного
Не выбрал бы пути".
И оглянувшись гордо,
Взглянув на даль высот,
Пойдёшь упорно, твердо
Всё выше, всё вперед.
12.1-41 г.
* * *
О любви нельзя говорить.
О ней можно лишь петь
Или слагать стихи.
Счастлив, кто может любить
И на крыльях любви лететь
Над волнами иных стихий.
Что люблю бесконечно – ложь.
Но не надо о прошлом грустить
И его орошать слезами.
Любя, ты счастье берешь,
А за счастье надо платить,
За минуты платить годами.
Если ты несчастлив – всё равно
Чашу жизни испей до дна,
Не оставь в ней непрожитой части.
В жизни будет не горе одно:
Если горе несет она,
То она ведь несёт и счастье.
20.1-41 г.
* * *
Как странно устроены мы:
В жару о зиме мы мечтаем,
А только дождавшись зимы,
Опять о прошедшем скучаем.
Мы рвемся в любовных оковах,
Любовь мы неволей считаем,
Порвав же оковы, – мечтаем,
Грустя и страдая, – о новых.
Как счастьем любовь не назвать?
Сейчас я её проклинаю,
Но время пройдёт, – и я знаю,
Что буду её воспевать.
23.1-41 г.
* * *
Одною полный,
Я вас молю:
Несите, волны,
Моё "люблю!"
Волнами, звуки,
Несите вдаль
Всю горечь муки
И всю печаль.
Я с новой силой
Любовь пою,
Скажите милой,
Как я люблю;
Что жизнь я, право,
Отдать готов
За взгляд лукавый
И пару слов.
Умру, родная,
Я их храня…
Но любишь, знаю,
Ты не меня.
Страданий сколько!..
Забыть хочу…
Но вспомню только, –
И замолчу.
Одно лишь слово,
Иль взгляд без слов,
И снова, снова
На всё готов.
Как, сам не знаю,
Мог допустить…
Прости, родная,
Прости, прости.
Прочь все сомненья!
Не может быть!
Пускай мученья –
Хочу любить.
Волнами, звуки,
Несите вдаль
Всю горечь муки
И всю печаль.
Одною полный,
Я вас молю:
Несите, волны,
Любовь мою.
25/1-41
* * *
Если есть во вселенной такая гора,
Что не смог для любимой бы взять я,
Значит был бы я глуп, как последний дурак,
Значит трус я, достойный проклятья.
Если честь и любовь, что похитил бы враг,
Не сумел бы отвоевать я,
Значит был бы я глуп, как последний дурак,
Значит трус я, достойный проклятья.
Если в будущем видел бы только лишь мрак
И по жизни боялся шагать я,
Значит был бы я глуп, как последний дурак,
Значит трус я, достойный проклятья.
Если перед судьбою, как презренный раб,
Стану шею покорно сгибать я,
Значит буду я глуп, как последний дурак,
Значит трус я, достойный проклятья.
СОХРАНИВШИЕСЯ СТИХИ
ЛЕОНИДА ТРАХТЕНБЕРГА
ГРАНИЦА
Граница! Как выстрел звучит это слово,
Ползет, извивается лента-змея.
И мне вспоминается снова и снова
К румынской границе поездка моя.
Я думал увидеть совсем необычное:
Другие березы, поля, облака.
И вот показалась река пограничная…
Не верю глазам я: простая река!
Не может же быть на границе – простая!
И вижу я вдруг: посредине реки
Спокойно и важно, свой пост охраняя,
Колышутся мерно в волнах поплавки.
Наш берег – веселый, с большими домами, –
Там – с хатой дырявой, огромный костел,
Как будто сверкающий бак перед нами,
А рядом – дырявый и ржавый котел.
Соломой гнилою покрыты все хаты,
И сразу поймешь – вот жилье бедняка,
А рядом стоит на пригорке богатый,
С железною крышею, дом кулака.
За этой чертой, за румынской границей
Живет угнетенный пока что народ,
Как в клетку попавшие вольные птицы
И ждут, когда лучшее время придет.
Но скоро уж грянет гроза мировая,
Насилье и гнет отовсюду сметет,
И солнце лучами весь мир озаряя,
На небе советском начнет свой полет.
1936 (предположительно)
Это стихотворение Леонида было опубликовано в молодежной газете "Всегда готов".
Искренность и патриотизм 12-летнего юноши не остановили НКВД. Вскоре его арестовали за "антисоветскую агитацию" (ст.58), и он оказался в одиночной камере.
УЗНИК
У Пушкина узник в темнице сидел,
К нему под окошко орел прилетел.
На нашем окошке намордник висит,
Какой же орел сквозь него пролетит?
Сквозь щель воробей иногда прилетает,
В темнице моей он орла заменяет,
Он также зовет меня взглядом своим
И вымолвить хочет: "Давай улетим!"
Но как улетишь коль решетка крепка,
Я в форточку вижу вдали облака…
Их "вечно свободными" Лермонтов звал,
Как я им завидую, если б он знал.
Вот был у Виктора Гюго Жан Вольжан,
Как только рукой на решетку нажал,
Сейчас же стальную решетку сломал
И из темницы своей убежал.
До Жана Вольжан же мне далеко:
Решетку сломать и ему не легко,
Так где же тут мне: ведь 14 лет
Всего лишь с тех пор, как увидел я свет.
Темница моя не сыра , не темна,
И ночью, и днем она свету полна.
Ни ночью, ни днем здесь не тушат огня,
Чтоб было удобнее видеть меня.
Свой нос чтоб все время в темницу совать,
Стихи эти мне записать не давать.
Но всё же запомнить я вас попрошу,
Что сделаю всё же я всё, что хочу,
И кровью стихи на стене запишу,
И из темницы своей улечу.
1938
* *
*
Бывают в жизни неудачи:
На каждом есть они шагу.
Один от неудачи плачет,
Другой молчит и ни гу-гу.
14 мне только лет,
Но с высоты упал.
Был неудавшийся поэт,
Теперь в тюрьму попал.
Вот неудача первая моя,
Но плакать я не буду,
Теперь себе свободу я
Любой ценой добуду.
Достигну снова высоты,
С которой я упал;
И я добьюся своего,
Кто б на пути не стал.
И коль удастся это мне,
То обрету я вновь
Всё, что горит сейчас в огне:
Свободу, Жизнь, Любовь.
В борьбе погибну, может быть,
Тогда пусть строки эти
Расскажут тем, кто будет жить,
О молодом поэте.
Успел немного он пожить,
Окончил жизнь вначале,
Успел он только полюбить
И много знал печали.
Да, может быть я потерплю
И в этом неудачу,
Но и тогда я запою
И тоже не заплачу.
КАК ТРУДНО НА СВЕТЕ БЕЗ ДРУГА ПРОЖИТЬ
Как трудно на свете без друга прожить,
Беседы не знать откровенной,
Ни горе, ни радость ни с кем не делить
Во всей необъятной вселенной.
Бывает – сжимается горло тоской,
Слеза на глаза навернется,
И кажется – счастье ушло далеко,
И больше оно не вернется.
Как дорог в такие мгновения друг,
Ему все сказать, поделиться,
И горе – не больше, как жалкий недуг,
В котором лишь стоит забыться.
Но есть ли на свете такие друзья,
Друзья не на месяц, не на год?
Быть может и есть, но не знаю их я,
Единственный друг мой – бумага.
Лишь ей доверяю в печальные дни
Я то, что никто не узнает…
Ты скажешь: прочтут и узнают они?
Вот спички… бумага пылает…
КОХАНА
Небо летом темно-голубое,
Воздух вымыт каплями дождя,
Хорошо бы встретиться с тобою,
Как тогда, под дубом подождя.
Холодно, невесело и скучно,
Но смотрю с надеждою в глазах
На кусты, что заслонили кучно
За изгибом спрятавшийся шлях
Ты придешь – и грусти не бывало,
Подойдешь, косынку теребя,
Извинишься ты, что запоздала.
Как же тут сердиться на тебя?
Протяну тебе цветок тюльпана,
Улыбнешься, к сердцу приколов.
Слово то красивое – кохана –
Мне дороже всяких гордых слов.
Я твои опущенные веки
Не забуду, в сердце затая,
Где же ты, пропавшая навеки,
Милая, любимая моя.
Июнь 1940
О ДРУГЕ
Был обычнейший день, как бывает зимой,
Неприятный морозящий ветер…
Я случайно в тот день, возвращаясь домой,
По дороге товарища встретил.
Он бежал, доставая письмо на ходу,
Протянул, из бумажника вынув:
"Ну, поздравь, Леонид, добровольцем иду,
Понимаешь ли – бить белофиннов!"
Он был весел, и счастьем блестели глаза,
Снег на щёки садился и таял…
Мы дошли до угла и вернулись назад,
Оживленно смеясь и болтая.
Я немного завидовал, честно сказать,–
Гром орудий, атак ураганы…
Но мне надо ещё на учёбу нажать,
Да потом… говорят ещё рано.
А недавно я снова увидел его:
Тот же взгляд – и веселый и зоркий,
Только скромный лишь орден горит боевой
На защитной простой гимнастёрке.
И опять, как в тот раз, мы бродили вдвоём,
Вспоминал он о вражеских минах,
О суровых боях, об отряде своём,
О попавших к ним в плен белофиннах…
Я немного завидовал, прямо сказать, –
Шутка ль – орден носить на груди!
Но в стране моей каждому можно дерзать…
Что же – время ещё впереди.
Октябрь 1940
ИОГАННУ ШТРАУСУ - СЫНУ
Мой милый Штраус,
Kom hiraus,
Хочу с тобою поговорить.
Твои творенья –
Души волненья,
Любви томленье
И воля жить.
В них бед забвенье
И исцеленье –
Бальзам целебный душевных ран.
Твои мотивы –
Тоски призывы,
Моря, заливы
Далеких стран.
Нет, я не смею
И не умею
Тебя, о вальса король, воспеть
И лишь хочу я,
Чтоб смерть почуя,
Под звуки "Сказок"
Мне умереть.
24.01.41
КАРТОЧКА ЛЮБИМОЙ
В сердце всё унылые, грустные мечты;
Я смотрю на милые, нежные черты.
И смотрю минуту, и смотрю другую –
Нет, не насмотреться мне на дорогую.
И горят любимые карие глаза…
По щеке на карточку капает слеза…
Я с тобою плачу, я тебя целую,
И шепчу тебе лишь, как её люблю я.
2.03.41
* * *
Плачет снег на улицах… Эта грусть понятная:
Жизнь его кончается – ведь весна пришла.
Эх, пора весенняя, сила необъятная,
Что же ты мне нового в жизни принесла?
Что ж во мне растаяло, что глаза наполнились
Не простой – соленою, горькою водой?
Или думы грустные тебе, сердце, вспомнились,
Или облик девичий, милый, дорогой?
Иль мечты заветные сердце потревожили,
И под их дыханием вспыхнуло оно?
Иль давно сгоревшие в нем надежды ожили,
И пылает факелом, и любви полно?
Эх, мечты тоскливые , грустные, прекрасные,
Что-то принесете вы? Знаю лишь одно:
Хоть и есть надежды там, но они напрасные,
Хоть пылает что-то там, все равно темно.
Плачет снег на улицах… Эта грусть понятная:
Жизнь его кончается – ведь весна пришла.
Эх, пора весенняя, сила необъятная,
Что же ты мне нового в жизни принесла?
8.03.1941
*
* *
Я сломал свой смычок, дорогие друзья,
И живу без любви и без песен.
Не навек ли умолкла ты, лира моя,
Для которой был мир целый тесен?
Я хотел бы писать, но писать не могу.
Я хотел бы любить – не умею.
Я иду сквозь мороз в ледяную пургу
И надежды дойти не имею.
* * *
Со всего разбега
На сугробы снега
Сквозь холодный ветер
Лыжники взлетали.
А на утро встали –
Снег повсюду тает,
Солнце ярко светит. –
Вы не ожидали?
Так и жизнь внезапно
Радости приносит,
Радости приносит
В голубые дали –
Встанет на пороге
И с улыбкой спросит,
И с улыбкой спросит:
Вы не ожидали?
13.03.1941
ПЕСНЯ
Притихла роща шумная,
Охватывает дрожь,
Куда меня, безумная,
Любовь моя ведешь?
Шагнул в просветы узкие,
И ветви раздались:
Как буквы древнерусские
Причудливо сплелись.
Вот верба с дикой сливою –
Обнялись земляки.
Попрятались трусливые
По кустикам зверьки.
Края мои привольные,
Широкие леса;
Счастливые, довольные
Над вами небеса.
Лист клена пожелтелого
Легко порхает в даль.
Вот также отлетела бы
И ты, моя печаль.
Березки смотрят белые,
Накинув чекменя…
Но нет, какое дело им
И кленам до меня.
Стоят осины дальние,
Листочками дрожа,
Серьезные, печальные
Лесные сторожа.
Вот гордо возвышаются,
Раскидисто-грубы
Над всеми насмехаются
Дубовые гробы.
Предания изустные
Хранят со старины…
Какие песни грустные,
Когда мы влюблены…
28.03.1941
* * *
По небесным крутым откосам,
Как предвестницы снежным заносам,
Лезут тучи в далекую просинь –
Приближается скучная осень.
30.03.1941
ПОЭТ И ХУДОЖНИК
Басня
Дрянной художник жил когда-то где-то,
И вздумал он однажды уязвить поэта.
И все уменье, силу и натуру
Вложил в свою карикатуру.
Гордясь удачно пущенной стрелой,
Сидел довольный сам собой.
Поэты платят долг немедленно и прямо,
И в миг готова эпиграмма.
Стремительною, меткою и злой
Сражен художник был стрелой.
Не ожидав такого чуда,
Ревел художник: "Худо! Худо!"
Запомни это ты, художник милый мой,
Чтоб не случилося того же и с тобой.
4.04.1941
ШУТКА
– Смотри, чтоб чайник не ушел! –
Сказала мама Пете.
– Посмотришь, Петя?
– Хорошо, –
Он важно ей ответил.
Смотрел наш Петр внимательно.
– Довольна будет мать.
И запер дверь старательно,
Когда пошел гулять.
ИЗГНАННИК
Набегают с шумом волны
На гранитный чёрный грот.
Обогнав рыбачьи чёлны,
Мчится маленький вельбот.
Ветер дует с буйной силой
Направляя быстрый бег.
Слышит вой его унылый
На вельботе человек.
Сжав в руке обломок шпаги,
Затая в груди печаль,
Смотрит он в немой отваге
На бушующую даль.
30.03.1941
ВАМ!
Не думайте,
Что хочу прочесть вам урок
Или лекцию
Паче чаяния.
Хочу,
Чтоб дышали на вас с этих строк:
Ненависть,
Любовь
И отчаяние.
Не стану кричать,
Что судьбой обездолен,
Что во тьме гробовой потерял я дорогу.
Был я
Полгода
Смертельно болен,
Но, кажется,
Выздоровел,
Слава Богу.
И с глаз моих спала
Безумства повязка,
На мир я смотрю
Глазами прозревшего.
Любовь
До того в этом мире истаскана,
Что сердца нету
Незачерствевшего.
В жилах у вас –
Растаявший снег,
Центр честности
Из мозга выжжен,
И если появится среди вас Человек,
То станет шутом
Цирковым рыжим.
Так лучше и мне быть похожим на всех
И не метать бисер
Своими словами,
И если еще раз поднимется смех,
Так это
Я
Засмеюсь над вами.
Я, кажется, должен вам всем понемногу,
Платить долги –
Это самое лучшее.
Ну что же,
И я вам подставлю подножку
При первом удобном случае.
Пройду я средь вас,
Как меж лодок громадина –
Корабль океанский –
По пене всклокоченной.
И каждый укус ваш
Будет мне ссадиной,
А каждый удар мой –
Смертельной пощечиной.
Не стоит
Портить
Здоровье и нервы
И маленькую неудачу
Раздувать в поражение.
А в мире –
Никогда не переведутся стервы,
Извините за
Немного грубое
Выражение.
Жизнь не книга.
Попробуй изволь
В ее конец
Заглянуть заране.
Ни в одном море
Не потопить мою боль,
Разве что попробовать в океане.
Когда ты почувствуешь
В сердце ложь
И яд потечет
Сердца полостью,
Надеюсь
Что ты
Хоть тогда-то
Поймешь:
Что называется
Подлостью.
6.05.1941 4 часа
Ю. Ж–ву
Ты счастлив, друг. На новый путь спешишь,
Там впереди – иные дни, и реже
Ты вспомнишь прошлое и реже загрустишь,
Но люди все ж одни и те же.
Они снаружи только лишь красивы,
А изнутри – и пошлы, и мелки.
И лучшие, чистейшие порывы
Обрызжут грязью злые языки.
И даже под понятье "честь"
Они подводят грязный смысл постельный.
Любовь на свете если есть,
То элемент она – редкоземельный.
Когда я думаю, с чем это всё сравнить,
То вспоминается невольно мне картина,
Как муха силится порвать мешающую нить,
Запутываясь больше в паутину.
И муха видит: к ней паук спешит,
Предчувствуя обильную попойку,
И рвется жертва, все кругом дрожит…
Но нет, крепка ажурная постройка!
О, если б смог порвать я эту нить
Проклятьями, слезами и любовью,
Как эти строки можно заменить
Написанными кровью.
Ты счастлив друг. На новый путь спешишь,
Там впереди – иные дни, и реже
Ты вспомнишь прошлое и реже загрустишь,
Но люди… Где найдешь их, где же?
27 мая 1941
ЕЩЁ НЕМНОГО К ИСТОРИИ О ПАУТИНЕ
Оса попала в ту же сеть.
Не будет ли и эта здесь висеть
Сухим безжизненным комком,
Как обессилевшая мушка?
Но нет – разорвана одним рывком
Была проклятая ловушка.
Надеюсь я, что здесь ясна мораль:
Отбрось ко всем чертям ненужную печаль,
Страниц не орошай
Соленою росой,
Всегда, везде бывай
Не мухой, а осой.
29 мая 1941
* *
*
Упейся тем, что скорбь дала тебе в остатке.
Когда беда пройдет, тогда и беды сладки.
* *
*
Возможно что-либо выше назвать
Уменья заслугу врага признавать.
* *
*
Гораздо легче венок сплести,
Чем лоб достойный к нему найти.
* *
*
Бесплодно твой горит во мраке пламень,
Не падай духом. В жизни так бывает:
В болоте камень
Кругов не вызывает.
* *
*
Кто плакать отвык, тот может себе
Героем великим казаться.
Но, если в груди его стоны и скорбь,
То дай ему Бог – разрыдаться.
УСЛОВИЕ
Вы пристаете: "Дай совет!"
Я вам пойду навстречу в этом.
Но только дайте мне обет –
Моим не следовать советам.
* *
*
Расскажите , с кем готовы
Говорить охотно вы, –
И скажу я точно, кто вы,
Не ломая головы.
* *
*
Нет, доводы меня не убеждают!
Своя и чёрту подобает честь.
Все люди к парню ненависть питают?
О, значит в парне этом что-то есть.
* *
*
Чистой рифмою не дорожить нельзя.
Но чтоб отлилась чисто мысль моя, –
Благороднейший, ценнейший из даров, –
Всякой рифмой я пожертвовать готов.
* *
*
ПРОЩАНИЕ
Разве звезды блестят, разве солнце горит,
Если милые очи сверкают?
Каждый кустик поет, вся природа не спит,
О тебе все поют, дорогая.
То, что было, прошло, и его не вернуть.
Не догонят усталые ноги
Так бывает всегда: разделяется путь,
И расходятся в жизни дороги.
Перестань шелестеть и замолкни, листок!
И другие пусть тоже замрут!
С сердцем, полным тоской, молчалив, одинок
Повторяю знакомый маршрут.
СЛОВО ПОЭТА
Если б мог я все солнца вселенной собрать,
Воедино все слить океаны;
И морями воды с мира нечисть сметать,
Прижигать его гнойные раны.
Если б мог я все ветры и бури собрать,
И гремящею смертью махиной –
Разрушать и крушить, разбивать и срывать –
Ураганом на них опрокинуть.
Но не властен поэт над волнами стихий,
Только словом лишь он повинует.
Может только писать огневые стихи,
Что народную душу волнуют.
Если б мог я проклятья и слезы людей
Пропустить через слов моих призму,
Было б жарче всех солнц слово песни моей,
Мертвой петлей на шее фашизму.
Но слова… Где найти мне такие слова,
Чтоб как факел во мраке пылали,
Чтобы сердца людского коснувшись едва,
Зажигали его и взрывали.
И поймешь в этот миг, как наш беден язык,
Сколько нужных мы слов не имеем;
Иль семнадцать прожив, сотню песен сложив,
Мы ещё говорить не умеем.
Если б мог я вдохнуть гнев в народную грудь
И зажечь его сердце пожаром,
Мог бы прямо в лицо смерти гордо взглянуть
И сказать: "Жизнь прожита недаром".
27 августа 1941
В ЛЕСУ
Я шел на разведку
Во мраке ночном,
Скрипели задумчиво ветки.
Лес тихо дремал удивительным сном,
Как зверь, притаившийся в клетке.
Я был не один.
Путеводным лучом
Мне ненависть путь освещала.
Но я просмотрел за примятым кустом
Штыка ядовитое жало.
Ликуйте враги,
Повезло вам: живьем
Разведчика красных поймали,
И руки за спину скрутивши ремнем,
Вы долго его избивали.
Молчал я,
Ни звука не вымолвил им.
Избили. Потом развязали.
Дорогу к отряду, дорогу к своим
Показывать мне приказали.
И вот я веду за собою отряд
Знакомой тропинкой лесною
Деревья все также печально шумят,
Как будто прощаясь со мною.
Надеетесь вы, что страну я предам,
Предам наши спящие части.
Деревья закройте дороги врагам.
Болота разверзните пасти.
О, родина!
Верю:
Ты выбросишь их,
Победа тебя увенчает…
А я?
А меня уж не будет в живых. .
А мать?
А она зарыдает…
11 сентября 1941
Через два дня Лёня пропал. Считалось, что он со школой ушел за грибами, но не вернулся. Четверо суток мама металась в поисках – школа, знакомые, друзья…
На 4-й день почта принесла записку:
Мамочка, дорогая! 13/1Х-41
Еду на фронт. Прости, что не мог сказать тебе раньше. Постараюсь писать при первой возможности. Надеюсь, что папино дело повернется благополучно.
(Папу два месяца назад забрал НКВД – 58 ст. прим. Р.Т.)
Мои лучшие пожелания – с вами, родные. Горячо целую тебя и Ромуську
Леня
ВМЕСТО ПИСЬМА
Ты просишь писать тебе часто и много,
Но редки и коротки письма мои,
К тебе от меня не простая дорога,
И много писать мне мешают бои.
Враги недалеко и в сумке походной
Я начатых писем десятки ношу,
Не хмурься, я выберу часик свободный,
Настроюсь и сразу их все допишу.
Пускай эта песенка вместо письма,
Что в ней не сказал я – придумай сама,
И утром её напевая без слов,
Ты знай, что я твой, что я жив и здоров.
Поверь мне, родная, тебе аккуратно
Длиннущие письма пишу я – во сне,
И кажется мне, что сейчас же обратно
Ответы, как птицы, несутся ко мне.
Но враг недалеко, и спим мы недолго.
Нас будит работа родных батарей.
У писем моих не простая дорога,
И ты не проси их ходить поскорей.
Пускай эта песенка вместо письма,
Что в ней не сказал я – придумай сама,
И утром её напевая без слов,
Ты знай, что я твой, что я жив и здоров.
8 сентября 1943
ПЕРЕВОДЫ
(После освобождения из тюрьмы НКВД Лёню перевели в другую школу. Не знаю причины, но у него возник конфликт с учительницей английского. Он предложил, что вместо уроков поступит в ИНЯЗ – Московский заочный институт иностранных языков. Остались толстые тетради, исписанные его четким мелким почерком – упражнения в английском. За год он окончил два курса, и в аттестате зрелости оценка по английскому языку не отличалась от всех остальных. прим. Р.Т.)
НИЧТО НЕ УМРЕТ
Теннисон
Когда перестанет течь река,
Знаем ли мы с тобой?
Когда перестанут плыть облака
В дали небес голубой?
Когда перестанет ветер шуметь,
И сердце в груди замрет?
Природа… Может она умереть?
О, нет! Ничто не умрет!
Река течет,
Туча плывет,
Ветер шумит,
Сердце стучит.
О, нет! Ничто не умрет!
СТРЕЛА И ПЕСНЯ
Лонгфелло (из "Гайаваты")
… Я стрелу свою в воздух пустил тогда,
Вернулась она, но не знаю куда –
Так быстро она летит,
Разве взор мой за ней уследит?
И песню я в воздух пропел тогда,
Вернулась она, но не знаю куда –
Чей взор может так быстро летать,
Чтобы песни полет увидать?
Через несколько лет я в то место пришел,
И в одном из деревьев стрелу я нашел.
Так лети в дальний путь, моя песня скорей
Я найду и тебя, услыхав от друзей.
СОЛОВЕЙ И РОЗА
Оскар Уайльд
– Она будет танцевать со мной, если я достану ей красную розу, – сказал молодой Студент. – Но в моем саду нет красных роз.
Из своего гнезда на дереве Соловей слышал его, смотря сквозь листву.
– В моем саду нет красных роз, – воскликнул он, и его прекрасные глаза наполнились слезами. – Ах! От каких мелочей зависит счастье. Я прочел всё, что написали мудрецы и знаю все их тайны, но потому, что нет красной розы, я несчастен .
– Вот настоящий влюбленный, – сказал Соловей. – Ночь за ночью я пел о нём. Я не знал его, но теперь, наконец, я его увидел.
– Принц дает бал завтрашней ночью, – сказал Студент самому себе. – И она будет там. Если я принесу ей красную розу, она будет танцевать со мной всю ночь. Если я принесу ей красную розу, я смогу держать её в своих объятьях, и она склонит свою голову на моё плечо. Но в моем саду нет красных роз, и я буду сидеть один, и моё сердце будет разбито.
– Он, действительно, настоящий влюбленный. – Сказал Соловей.
– Музыканты будут сидеть на своих местах, – тихо проговорил молодой Студент. – И играть на своих инструментах, и моя возлюбленная будет танцевать под звуки этой музыки. Она будет танцевать так легко, что ноги её не будут касаться пола. Но она не будет танцевать со мной, потому что я не имею красной розы, чтобы принести ей.
Студент лег на траву, закрыл лицо руками и заплакал.
– Почему он плачет? – спросила Соловья пролетавшая мимо птица.
– Он плачет из-за красной розы, – ответил Соловей.
– Из-за красной розы! Ах, как смешно! – и птичка засмеялась громко.
Но Соловей понимал секрет печали студента и сидел безмолвно на дереве и думал о Любви.
Вдруг он расправил свои коричневые крылышки и взлетел в воздух. Он пронесся между деревьями, как тень, и, как тень перелетел через сад.
Он пролетел над Розовым кустом, который рос под окном у Студента.
– Дай мне красную розу, – сказал он. – И я спою тебе мои лучшие песни.
Но Розовый куст покачал головой.
– Мои розы красны, но зима заморозила мою кровь, а буря сломала мои ветки, и я совсем не буду иметь роз в этом году.
– Одну красную розу – это всё, что мне нужно, – воскликнул Соловей. – Только одну красную розу! Неужели ты не можешь достать мне её?
– Есть один способ, – сказал Розовый куст. – Но он так ужасен, что я не смею сказать тебе о нём.
– Говори же скорей, – воскликнул Соловей. – Я не боюсь!
– Если ты хочешь красную розу, то ты должен создать её из своей музыки при лунном свете, и сделать её красной, обагрив кровью твоего собственного сердца. Ты должен петь, прижавшись телом к моему шипу. Всю ночь ты должен петь мне, и шип должен проникнуть в твоё сердце, и твоя кровь должна переливаться ко мне и становиться моей.
– Смерть – большая цена за красную розу, – сказал Соловей, и жизнь очень дорога каждому. Как приятно сидеть в зеленом лесу и наблюдать за солнцем и луной. Но любовь лучше, чем жизнь, и что значит сердце птицы по сравнению с сердцем человека?
И он взмахнул своими крылышками и взлетел в воздух. Он пролетел через сад, как тень, и, как тень пронесся между деревьями.
Молодой Студент всё ещё лежал на траве и слезы ещё не высохли на его прекрасных глазах.
– Будь счастлив! – крикнул Соловей. – Будь счастлив, ты получишь красную розу. Я создам её из своей музыки при лунном свете и покрашу её своей кровью. Я только прошу тебя – будь настоящим влюбленным.
Студент взглянул вверх и прислушался, но он не мог понять, что сказал ему Соловей, потому что он знал только то, что написано в книгах.
Но Куст понял и опечалился, потому что он очень любил маленького Соловья, который свивал своё гнездо в его ветках каждый год.
– Спой мне последнюю песню, – прошептал он. – Я буду очень одинок, когда тебя не станет.
И Соловей запел с дерева, и его голос лился, как вода из серебряного кувшина. Когда он кончил петь, Студент поднялся и вытащил записную книжку и карандаш из кармана.
– Он славно поёт, – сказал он сам себе. – Но чувствует ли он что-нибудь? Я думаю, что нет. Он, как большинство певцов, не переживает того, что поёт. Он только придумывает музыку, а каждый знает, что музыканты эгоистичны. Однако он имеет несколько чудесных нот в своём голосе. Как жаль, что в них нет никакого смысла!
И он ушел в свою комнату, лег на кровать и вскоре заснул…
Когда луна засияла на небе, Соловей полетел к Розовому кусту и прижался телом к шипу. Холодная луна смотрела вниз и прислушивалась.
Он пел всю ночь, и шип вонзался глубже и глубже в его тело, и его кровь покидала его и переливалась в Розовый куст.
Прекрасная роза росла на Розовом кусте, лепесток за лепестком, как песня следовала за песней. Сначала она была белая, как небо ранним утром, но Розовый куст велел Соловью крепче прижаться к шипу.
– Крепче прижмись маленький Соловей, или день наступит прежде, чем роза будет готова.
И Соловей прижимался крепче к шипу, и его песня становилась громче и громче. Лепестки розы начали розоветь, но шип не был ещё в сердце Соловья, и роза оставалась белой. Только кровь из соловьиного сердца могла сделать сердце розы красным.
Опять Розовый куст велел Соловью крепче прижаться к шипу:
– Крепче прижмись, маленький Соловей, – воскликнул розовый куст. – Или день наступит прежде, чем роза будет готова.
И Соловей крепче прижался к шипу, и шип коснулся его сердца, и боль сделалась ужасной. Боль росла всё больше, и песня лилась всё более страстно. Сердце розы становилось таким красным, как небо, когда сияет солнце. Голос Соловья становился слабей, и его маленькие крылышки затрепетали.
– Посмотри, посмотри! – крикнул Розовый куст. – Роза готова!
Но Соловей не ответил. Он лежал мертвый в высокой траве с шипом в сердце.
В полдень Студент открыл окно и выглянул наружу.
– Как изумительно, – воскликнул он. – Красная роза! Никогда за всю мою жизнь я не видел такой розы. Она так прекрасна, что, я думаю, имеет длинное латинское название. И он протянул руку и сорвал её.
Потом он надел свою шляпу и побежал к дому профессора с розой в руке. Дочь профессора сидела у дверей.
– Вот красная роза. Теперь ты должна танцевать со мной, – воскликнул Студент. – Это прекраснейшая роза из всех в мире. Ты приколешь её возле сердца, и, когда мы будем танцевать, я буду говорить тебе, как люблю тебя.
Но девушка смотрела на него холодно.
– Я боюсь, что она не подойдет к моему платью, сказала она. – И кроме того, племянник королевского министра прислал мне настоящие драгоценные камни, а каждый знает, что они дороже, чем цветы.
– Ты неблагодарна, – сказал Студент сердито, и он бросил розу на землю, где колесо повозки переехало её.
– Неблагодарна? – сказала девушка. – А вы грубиян, и в конце концов,, кто вы такой? Только бедный студент. И она поднялась и ушла в дом.
– Что за глупая штука – любовь, – сказал Студент, уходя. – Когда бываешь влюблен, веришь в самые невозможные вещи. Но в действительности всё оказывается наоборот.
Перевел с английского Л. Трахтенберг
СУДЬБА ПОЭТА
В земле чужой, безмолвия пустыне,
Охватит путника тяжелая тоска.
Печальный памятник стоит там и поныне
Из камня серого надгробная доска.
И путь туда тяжел, уныл и долог,
И надпись стерлася уже с надгробных плит,
Её поймет лишь разве археолог,
Но мне она о многом говорит.
Кто вечным сном в безвестной спит могиле
Среди песков, барханов одинок?
Друзья ль его похоронили?
Зачем сюда его забросил рок?
И чья рука бессильно подносила
К глазам слезами смоченный платок?
Не скажет вам никто. Молчит могила,
А тайн своих не выдает песок…
Предполагаемое место последнего боя (13-15 сентября 1943) 539 СП, где отделением автоматчиков командовал сержант Л.Трахтенберг, – берега реки Десна под Брянском.
Я несколько дней бродил там летом 1979 по песчаным барханам...
(Р.Т.)
* * *
Сегодня 13 июня 2015 года
День рождения Лени. Ему исполнилось бы 91 год. А он прожил 19.
Мама всем говорила, что 13 это счастливое число. Вот и смотри.
Более полно о брате можно читать с фото в моей книге "Прозрение"
http://world.lib.ru/t/trahtenberg_r_m/gorodaigody-133.shtml
Здесь все стихи брата с фотографиями
http://world.lib.ru/t/trahtenberg_r_m/gorodaigody-98.shtml