* * *
Документальные кадры:
Года угрюмые, кромешные,
Афган-Чернобыль-перестройные.
Генсеки – дряхлые, потешные,
Портреты их заупокойные...
Безалкогольность. Пьяный вечер.
Пьют в Киеве, Москве и Минске.
А Горбачёв воркует с Тэтчер
И тянет «hэ» по-украински.
Глаза: у Горбачёва лживые,
У Сахарова тихо-детские
И злы у Ельцына... Все живы,
И все пока ещё советские.
Первая серия:
Ташкент. Абреки с чебуреками.
Бетона самолёт касается.
Промеж другими человеками
По трапу девушка спускается.
Она москвичка и собачница,
Иняз, Ахматова и принципы...
И тут впервые обозначится
Картонный рыцарь из провинции.
Он в кацавейке с брендом «Glasnost»и,
Он в джинсах «Levis», как в кондоме.
(Здесь есть в сценарии неясности –
Зачем он на аэродроме?
Курсив: возможны варианты,
Желательно, с оттенком местным...)
Он к ней подходит – весь галантный! –
С отрепетированным текстом.
(Детали: томный и непонятый,
Отягощён женой и дочерью,
Брюшком и плешью рано тронутый,
Дневник ведущий мелким почерком.)
Туда, спустя немного времени,
На разлинованной странице
Он и запишет с удивлением:
«Finita. И была девицей...»
Вторая серия:
И вот уж десять лет растаяли.
Страна развалом огорошена.
Картонный наш теперь в Израиле,
Давно женой и дочкой брошенный.
Но не оставлен он без помощи:
С другой сопит ночами длинными,
Ворует на базаре овощи,
Их называя «витаминами».
Был пойман и хотел повеситься.
Привык. Теперь когда поймают,
То плачет, кается и крестится.
Поморщатся и отпускают.
А что ж инязница-собачница? –
Торгует водкой и алмазами!
В её «Ferrari» зябко прячется
Сучонка, видом безобразная.
Сучонка знает, вечно сонная,
Какая грусть хозяйку гложет,
Что любит рыцаря картонного,
И ищет, и найти не может.
Третья серия:
Ещё пять лет. Она у Храма.
Господень гроб, свеча, «Осанна».
При ней два джипа и охрана,
А он, набравши из-под крана
В бутылки от пенициллина
Простой воды, её толкает
Туристам – уверяя длинно,
Мол, иорданская! святая!
И экзотические виды
Земли, которой нет древнее:
Стена, брусчатка, пальмы, гиды,
Попы, карманники, шахиды
И, разумеется, евреи.
Наплыв. И вот глаза встречаются:
Они увидели друг друга!
Крича невнятное, кидается
Он вглубь невидимого круга
Наперерез её охране,
Вопит, неряшливо одетый! –
И, как хлопушка в балагане,
Негромкий выстрел из «беретты»...
Её глаза экран заполнили.
Его кладут в мешок на молнии.
Finita. Серая палитра,
И облака клочками дыма,
И заключительные титры
По небу Иерусалима.
___________________________