Говорят, что все горы похожи:
те же лесом поросшие склоны,
облаков отары, сторожевые драконы,
гранита скулы, базальта широкий лоб,
тишина и случайный старик-прохожий,
идущий по одной из всеми забытых троп.
Морщины земной коры, складки кожи
слонов, на которых держится мира горб,
не разгладить, ни ветром, ни временем.
Слоны тоже растут, но крайне медленно.
За ними горы тянутся, встают на цыпочки,
заглядывая за горизонт, как кошка в мисочку
со сметаной, стоящую на столе.
Таким образом горы растут вовне.
Еще больше перемен происходит внутри.
Проходят века, периоды ледниковые,
пока магма греет утробы багровые.
Мамонты в мерзлоте засыпают по два, по три,
глыбами шерсти и льда. Давление
каменной плоти приводит к метаморфозам:
лес превращается в уголь, стихи - в прозу,
очевидные аксиомы - в частное мнение.
Как следствие, в тупике эволюции,
в предчувствии ее конца,
уставший от поисков добродетели
монах с простыми чертами лица
становится изредка невольным свидетелем,
как умолкает на миг беспечных ангелов хор,
и по глубоким ущельям разносится еле слышный,
протяжный стон - выдох измученных гор.
Затем - писк родившейся мыши.
24.02.2008