***
“Взявшие меч - мечом погибнут”
(Евангелие от Матфея (28,52)
“Кто с мечом к нам войдет, от меча и погибнет
На том стоит и стоять будет русская земля”
Петр Павленко.
Сценарий фильма “Александр Невский”
Н А П Р А В Л Е Н Н Ы Й В З Р Ы В
* * *
В городишке юные и перестарки.
Самых сильных на войне ищи.
Был июль. А в загородном парке
В лютой стуже замерзал ямщик.
Был июль. А в загородном парке,
Там, где танцплощадка, все во мгле:
Пляшут молодые – сердцу жарко,
Словно день последний на земле.
Песня завораживала и грустила,
И плыла, как уходящий гром.
Нам, еще не покидавшим тыла,
Грезился так недалекий фронт.
А девчонки наши – серьги тенькают,-
Огненные взоры пригасив,
Хрупкие и молчаливые у стенки
Ждут, когда мы, расхрабрясь, их пригласим.
От судьбы не уходили шаткой,
Шли на круг и прижимались в танце.
Завтрашнего дня уже солдатки
Даже в мыслях не просили нас: - Останься.
Был июль. И весело и грустно.
Многоточием - на проводах грачи.
И казалось, что над всею Русью
В лютой стуже замерзал ямщик.
4 февраля 1996 г.
* * *
Людмиле Зубаревой, участнице
проводов 7 января 1943 года.
Январскою ночью
В стороне от сует и вокзала
Красный стыл эшелон.
Паровозы ещё не кричат
Все деревни округи
Нас на войну провожали,
Несмышленышей гордых,
В первый раз целовавших девчат.
Нас Звезда породнила,
А погон непривычен нам был.
И чтоб меньше казаться,
Забыв о воинской выправке,
Шли, набычась,
Ведь страшно, что могут убить,
Ускоренным шагом
На пулеметные высверки.
А когда прожигает
Впопыхах налетевшая пуля,
Словно солнечной молнией
Настеж раскроется грудь,
И покажется мир
Нескончаемым долгим июлем,
Даже если в мороз
Лежишь на студеном ветру.
А очнешься –
К подушке прижмешься доверчиво,
В тишину завернувшись,
Как в байковый мамин халатик.
Госпитальных сестричек уставших
Улыбка вечерняя
Обоймет теплотою
В сумрачной к ночи палате.
По крыше скворчит
Занудный заливистый дождь,
Накликая тяжелую
Жадную к дому дорогу.
И возвратишься домой,
Торопливый, вдруг упадешь
На колени
У привычного с детства порога.
Повезло возвратится,
Живым повезло мне остаться.
Над крышами сладкий
Подымается клочьями дым.
Постаревшие мамы друзей
Приходили ко мне повидаться,
Все надеясь, что я
Возвратился с войны не один.
6 мая 1997 г.
* * *
Бегут колесики,
Стучат колесики,
Напевая грустный
Однотонный мотив.
Бегут колесики,
Стучат колесики,
Несут меня
По большому пути.
Позади - километры, впереди – вдвое,
Впереди цель.
Я помню все, что теперь – былое,
И слезу на твоем лице.
Я помню белую нитку провода,
Тракт. Перрон.
Я помню наши скромные проводы
И теплушку – “телячий вагон”.
Не счастье ль всё, что умеет грезиться?
В шутку, всерьез, любя,
Луной хочу над тобою свесится
И посмотреть на тебя.
Бегут колесики,
Стучат колесики,
Напевая грустный
Однотонный мотив.
Бегут колесики…
Стучат колесики…
Увидеть тебя б…
Найти…
11 января 1943 г
г. Котлас. Воинский эшелон.
СТАРАЯ ПЕСЕНКА
Друзьям
Старой лирической песни мотив
Мне напел патефон.
И прошлое вспомнил я, загрустив,-
Хмельной и дразнящий сон.
Под песенку эту семнадцать мне было,
Под песенку эту девчонка любила.
Под песенку эту кружились с ней в вальсе,
Под песенку эту с ней целовались
С песнею этой сердцем теплели,
Учились по ней о любви говорить мы.
На фронт уезжали в серых шинелях
Под песенку эту в замедленном ритме.
И песенка эта да наши семнадцать
Нам помогали врагу не сдаваться.
С песнею этой милых припомнив,
Мы умирали на линиях фонта.
Нет, не забыта песенка эта
В грохоте войн на любимой планете.
5 октября 1950 года
г. Харьков
* * *
А было мне семнадцать лет
И все в новину.
Я вещмешок и пулемет
Взвалил на спину.
И в первом не было бою
Ни капли страха.
И романтизм во весь свой рост
Вставал из праха.
Но полегло друзей-ребят
В атаке с хода
В тот первый день календаря
В ночь на второе сентября
Две трети роты.
И во втором в поклоне пням
Спина немела.
Я был в бою второго дня
Самым несмелым.
Но постепенно привыкал.
К восьмому бою
Я, наконец-то, снова стал
Самим собою.
Пришло, как пониманье гроз,
Преодоленье страха,
И романтизм во весь свой рос
Вновь встал из праха.
И я вошел в военный труд.
Умойсь, пехота,
На просвинцованном ветру
Кровью и потом.
Но был на месте генштабист.
Совсем без шуток,
Ругнувшись с горя: - “Мать твою!”
Он подсчитал – солдат в бою
Лишь восемь суток.
Он должность исполнял свою
И знал заранее,
Что буду я в восьмом бою
Убит иль ранен.
И вот восьмой, последний бой
И в узел нервы.
И шли, и шли к передовой
Резервы.
И в ту же ночь на высоты
Обратном скате
Меня, забрав мой пулемет,
Сменил приятель.
Ему идти в свой первый бой,
Что зол и жуток,
А мне – успеть вернуться в строй
За восемь суток.
Я кровь, что падала на след,
Прикрыл ботинком.
Мне было восемнадцать лет
И смерть в новинку.
22 июля 1980 г
* * *
Снег осенний ложится на стылую грязь,
Вдоль дорог, будто распяты, черные ели.
Мы идем, спотыкаясь и зло матерясь,
Под ремень подтыкая полы шинелей.
Страх уходит под ложечку или живот,
Ближе к сердцу ложится беда.
Торопливо кукует их пулемет –
Не успеть сосчитать года.
И уже на замахе с гранатой рука,
Но, сбежав из недолгой неволи,
Разогретая пуля коснулась виска
И рассыпала годы по полюю
24 декабря 1994 г
* * *
Други наши у Курской дуги
У Высоких и Низких Татр,
Сделав все, что они могли
Навсегда перестали мечтать.
Нам запомнилась пядь земли,
Где в огненно - красную роздымь
Под сержантское хриплое “пли!”
Шла Победа в нашей цепи
И мечтала с нами о звездах.
Им бы в строй наш сегодня встать!
Чтоб от Арктики до Антарктики
Шар земной заставить мечтать
О полетах к иным Галактикам.
Им бы в строй! И дела вертеть,
И не значится в отмечтавших.
Но так грустно и глухо медь
Поминает по праздникам павших.
Нас любою мерою мерь,
Сок вишневый по коже брызни.
Я и сам принимаю смерть,
Если во имя жизни.
1 декабря 1961 г
СОЛНЕЧНОГОРСК
Здесь были немцы восемнадцать дней.
Душа и город насмерть леденели,
Но даже растопив горящим сердцем снег
Она на помощь к сыну не успела.
Метель, метель, тебе не уставать.
Кружи и вей по-прежнему упрямо.
Ведь, чтоб других солдат не волновать,
Он шепотом, слабея, крикнул: - “Мама!”
И в крике – удивленье, боль и гнев…
Но таял красный снег до красной глины…
И до сих пор стучится в сердце к ней
Зовущий голос сына.
И вот она на кладбище идет,
И тишина печальная окрест,
И, как ребенка, на руках несет
Как будто легкий, но тяжелый крест.
Все заметя, валится новый снег,
А горя сохраняются приметы:
Здесь были немцы восемнадцать дней
И до сих пор старуха помнит это.
14 июля 1962 г
г. Солнечногорск
МЕДСЕСТРА
Злой и неистовый ветер полощет
Золото листьев в соседней роще.
И, наигравшись, натешась вволю,
Желтой поземкой гонит по полю.
Вы и не знали, не замечали,
Что на дубах ордена и медали?
А на тонких белых березах
Будто застыли девичьи слезы?
Я не знаю, как ее звали,
Ту, что с нами тогда воевала.
В поле каком, под какою ракитой,
Отвоевавшись, была зарыта
Та, что двух слов сказать не успела,
Та, что сердцем, всей его силой
В материнском порыве движением смелым
Тогда от смерти меня закрыла?
Она бессмертье завоевала
Не дочерями, не сыновьями.
Как молодость наша, как подвиги наши,
Она всегда и повсюду с нами.
Память о ней нам не изменила,
О самой красивой на всю планету.
Будто салют
Над ее могилой –
К солнцу
Умчавшаяся ракета.
1958-1959 г.г.
ТАНК Т-34
За насыпи крутым пригорком,
Не видная в минуте вязкой,
Крадучись, прошла тридцатьчетверка
В облаке из грохота и лязга.
Словно бы в ладони великан
По ушам тугой ударил выстрел.
По солдатскому присловью: - По рогам!,-
Подчеркнув, что все-таки мы выстояли.
Мятый след пересекает местность.
На ухабах и колдобинах покачиваясь,
Траки придавив, она в известность
Навсегда неодолимо вкатывалась.
И вошла, хоть путь ее не скатертью,
И в песенку и в поговорку.
Она была нам смелой матерью
Защитница тридцатьчетверка.
И я всегда, как на руках ее,
На левом на крыле у башни
Сидел влюблено и не ахая –
И беспокойно и чуть страшно.
И в далях предстоящих лет,
Завещанный всему хорошему,
Младенцем божьим на крыле
Сижу и не боюсь быть сброшенным
2 января 1999 г.
* * *
Полынною степью
От балки до балки
Шли черные танки
Слега вперевалку.
Левый трак.
Правый трак.
Трак. Трак. Трак. Трак.
Левый – трак.
Правый – трак.
Березу – под левый.
Тополь – под правый.
Силой берет окаянное право.
Под богом
Над Бугом
Рассеяны беды.
Правый трак –
На могиле деда.
Где твои кони, гей, балагула?
Ты с ними плакал и балагурил.
Ты их кормил горбушкой соленой,
Как повелось со времени она.
Где твои кони? Где твоя фура?
Гей, балагула! Проснись, балагула!
Давай пулемет установим на бричке.
Пусть бричку трясет в боевой лихоманке.
Мы по очень хорошей военной привычке
Полоснем по врагу,
Чтоб от фланга до фланга.
Нам с тобою в бою не до пальмовой ветки,
Нам поверженный враг и медаль и венок.
В 95-й Молдавской в конной разведке
Тебя еще помнят карабин и клинок.
А танки и шатко,
А танки и валко,
Чуть колыхаясь,
Чуть вперевалку,
И прикрываясь облаком пыли
Трак – по могиле.
Трак – по могиле.
Нету могилы.
Не было деда?
Не было деда – не было Родины.
Врагу подарю я беду – не победу,
Будет должок сторицею отданный.
Врага я заставил завести напоследок
С пулей моей смертельные шашни.
Где его пушка? Где траки и башня?
Но существует могила деда.
Ныне в степи полыханной, полынной
Кони пасутся и ждут балагулу.
Я приходил к ним, считайте с повинной,
Плакал с конями и балагурил.
Я обещал дончакам и тракенам
К самому лучшему всем перемены.
Я обещал – человечески просто –
Счастье дарить на всю жизнь. До погоста.
Так и живу. Сам от счастья шалею
Мне б дополнительно выпросить веку.
Я никогда добра не жалею
Ни животине, ни человеку.
7 апреля 1979 г.
* * *
Умирают ровесники. Все-таки вдруг.
Им всего чуть за сорок на круг.
Не болели они, не скулили они никогда.
Но я знаю, они простудились, когда
Промокали под хлестким свинцовым дождем,
Просыхали, сквозь пламя Победу и Жизнь пронося.
Вас, кто спустя поколенье рожден,
Всех о дне похорон известят.
Умирают отцы. Внукам – только портрет
А и было-то деду всего сорок лет.
Оттого, рвя за сердце, как последний протест,
Заскрипел, в домовину улегшись, протез.
Четверть века прошло. Не во сне, не со сна –
Наяву навещает нас снова война.
18 августа 1969 г.
* * *
Мы привыкаем к рукотворным чудесам,
Мы научились тиражировать Сезам.
Улыбка радости впечатана в уста,
Когда удача в случае из ста.
И пусть живой водой омоется мечта…
Но из полегших ни один не встал.
18 мая 1980 г.
ЯРОСЛАВНА
Не рисованной ты мне приходишь всегда,
Всех веков на века разорвав паутину.
Ты сегодня совсем уже не молода
И давно не портрет в галерее картиной.
Я запомнил тебя в пекле горя из горь,
В громах танковых пушек, неистово близких,
И в глазах твоих видел величье и скорбь
И немеркнущий свет любви материнской.
Это в сердце твоем
Миллионы кровью запекшихся дат…
Это дети твои
Не вернулись назад,
Это слезы твои
Над холмами могил
Неизвестных солдат.
30 марта 1960 г
О З А В И С Т И
(от имени павших)
Мы вам завидуем.
Мы вам очень и очень завидуем.
Но клянемся, подняв на ладонях сердца,
Что врага, как врага опрокидывая,
Мы деянья свои повторили бы вновь до конца.
Мы вам очень завидуем.
Вы вернулись в родную сторонку,
Опалив свое сердце
В справедливом и смертном бою,
Обнимали Победу, как маму свою, как сестренку
И ковром ей стелили отвагу и верность свою.
Да, мы знаем, что стали бессмертными.
Но, ведь, плачут, роняя цветы к пьедесталам
Наши милые, нежные, смертные,
Что теперь одинокими
На земле вместе с вами остались.
Нам до звезд не взлетать,
Нам детей не рожать,
Нам теперь не взрослеть,
Не стареть.
Бронза губ наших
Чувствует ваше дыханье,
Наши руки в мозолях гранитного камня
И все-таки плохо,
Что нам не страшна теперь
Смерть
Но если бы можно,
Мы все повторили бы вновь
И шли бы к Победе,
Врага на пути опрокидывая.
Мы очень вас просим:
Не забудьте про нашу любовь.
И никогда, Никому
Про то, что мы вам
Завидуем.
30 марта 1980 г
* * *
Мы все у судьбы на прицеле,
Но не сдаваться же нам,
Тем более бьет не по цели –
Лупит по площадям.
Лупит, стараясь истово.
Навык есть у меня:
Только вперед и быстро
Выходят из под огня.
Конечно, бывают частности.
Но, научась воевать,
Закономерность случайности
Я не хочу признавать.
7 октября 1997 г
* * *
Святославу Павлову
Гитлеровцы, разорив кладбище,
замостили дорогу памятниками,
обеспечивая проход танков.
По закону неправедному,
По не человечьему
Неохотно,
Противясь,
Всем желаниям вопреки,
Беспокоясь об остающихся,
Только делать –то нечего,
Покидают наш мир
Старики.
Им
Не сказаны вовремя
(В суете недосуг повторять)
Те слова о любви,
Что всегда в поднебесье разлиты,
К нам приходят они,
Когда в горе горя,
Мы их пишем на мраморных плитах.
Слишком поздно,
И все-таки слышится нам
На бессонных рассветах:
-Дети мои, как вы там,
Как живется вам ныне на свете?
По живым и по мертвым,
По рощицам взрощенным
Рычащие танки
По-звериному рыскают.
И войною
Глухая дорога замощена
Памятниками и обелисками.
Оправданий себе не приемлю.
Окаменевшая память
Уже не могла убежать.
И слова о любви
Были втоптаны в землю,
Как солдаты,
Умевшие до конца оборону держать.
Танки грызли гранит,
И пыль, улетая,
Уносила по буквицам
Имена…Имена…Имена…
Но они проросли,
Как зерно прорастает,
Когда с поля уходит война.
Наше небо так долго не было синеньким…
Но на тяжком
К Победе пути
Мы в горячей крови своей
Утопили насильника.
И да будет отныне
Неповадно
С войной к нам идти.
Неожиданен все-таки
Подаянием ли,
Воздаяньем
День,
Когда обещаньями
Бредит весна.
По дорогам,
Замощенным
Нашей бедой и страданьем,
Мы идем в старики
И молчанье
Сопутствует нам.
И всплывают
Над плитами страшного шляха
Памятью боли и расставаний
И уходит в полет
Невиданной птахой
Голос,
Не знающий расстояний,
Голос,
Каждому с детства известный
В такт небыстрым шагам:
-Как живется вам, любые дети?
Дети мои, как вы там?
Вот и внуки уже по пятам.
И придет
Наш черед
На бессонном рассвете
Повторять
Всем оставшимся:
-Как вы там,
Как живется вам, дети, на свете?
Как там,
Танки не гложут гранит?
Имена
Не разносит, как пыль
Дуновеньем разбойного ветра?
Есть на свете любовь.
Пусть она сохранит
От войны,
Поруганья,
Забвенья.
-Дети мои, как вы там?
Как живется вам ныне на свете?
24 ноября 1994 г.
* * *
Ожегший нас войны каленый ветер
И на душе и теле жестко выжег
Желанье не награды, а Победы
И робкую надежду, чтобы выжить.
Одолевая вязкость пажитей и пашен
И пыли городов разгромленных отведав,
Нас разделив на павших и не павших,
Сбив каблуки, с весной пришла Победа.
И лишь тогда, накрыв все наши беды,
Слез радостных глухим тяжелым градом,
И орден Жизни, и медаль Победы
Мы приняли желанною наградой.
11 марта 1995 г.
ПРАЗДНИК ПОБЕДЫ
Праздник Победы! Праздник Победы!
Счастливые слезы и горькие слезы.
Давят на плечи ушедшие беды,
Клинками всполошено всплеснуты грозы.
Огрублены руки касанием стали,
И рваные метки на сердце – навечно.
Но солнце метелится в ярких медалях,
И полдни согреты теплынью сердечной.
Кто возвратился, кто в поле остался…
Горе не меряно, счастье – несметно.
Праздник Победы, ты нам достался
Огромной ценою нашей Победы.
9 июля 1980 г.
* * *
Нам печальное счастье звенит,
На мгновенье забыты все беды.
И салютом уходит в зенит
Отзвеневший праздник Победы.
А я помню пустынный Донбасс,
Руки вяжет тяжелый “Максим”,
И в ночи приглушенный бас –
Песню стонет таджик Керим.
Задыхаемся на ветру,
Отдышаться – раскроем рот.
После боя идет к утру
Пулеметный мальчиший взвод.
На рассвете нам старшина
Каши вдоволь даст из пшена.
И мы падаем на песок,
На кулак уронив висок.
Помкомвзвод сторожит, не спит
И диктует сводку потерь:
-Тяжко ранен…Убит…Убит…
Первый номер? Да я теперь.
И опять хрипловат рассвет
От застуженных глоток орудий.
Мы наш светлый, наш белый свет –
Обещали – прикроем грудью.
И полсотни лишь лет спустя,
Жизни радуясь и грустя,
Вспоминаем Хатынь и Гернику,
И уже хоть на крик кричи,
Мы, тогда пулеметчики-станкачи,
Теперь слышим о нас: - Смертники.
Не согласен я. Пусть заслуженные,
И наград и льгот удостоенные,
Равнодушною лаской задушенные,
Мы все вместе, как прежде, воины.
И от ран и душевной боли
К нам из прошлого тянется весть:
Завтра, может быть, скажете: - Были.
А сегодня мы с вами. Мы – есть.
12 августа 1995 г.
* * *
В тот день Победы светлая гроза
Еще дрожала в светлом нетерпенье.
Накатывалась тишина. Глаза в глаза
Смотрели, повстречавшись, поколенья.
Грядущим победителям скорей
Сомненье руку занесло за ухо:
-Наверно, врут нам про богатырей,
Смотри, какие ходят развалюхи.
Обиды наши в выдержке тонули.
Конечно, мы им все сполна простим.
Бессмертно мы стояли против пули,
Пред временем беспомощны стоим.
8 ноября 1990 г
ВОСКРЕСЕНИЕ
Мужчины стонут по ночам.
Не оттого ль, что в сердце ломятся
Отчаяние и печаль,
Неся с собою в ночь бессонницу?
Ведь продолжается сраженье,
И продолжают бить орудья,
И ощущаешь пули жжение,
Прикрыв соседа справа грудью.
И будто сбит на самом взлете,
И боль, и на землю паденье,
И смолкший грохот пулемета
Восприняты, как невезенье.
Но каждой ночью, воскресая,
С неутолимым нетерпеньем
Мы все с начала повторяем
До самой боли и паденья.
Мы навсегда на этом поле.
И небосвод не снять с плеча.
Как дань большой и давней боли
Мужчины стонут по ночам.
10 октября 1970 г.
14610 ДЕНЬ ПОСЛЕ ВОЙНЫ
Что считать теперь годы!
Подламывая и клоня
Всю жизнь штормовая погода
Сопровождала меня.
На непогоду шалую,
Испытывавшую меня,
Не жалуюсь. Счастьем жалован
Выкупанный в огнях.
День не устанет длиться
И не иссякнет весь.
Нечем мне похвалиться,
А чем гордиться – есть!
В памяти медленно тонет
Сорок третий отчаянный год.
И помнит огонь ладоней
Станковый пулемет.
Нет повода сомневаться,
Легенду о них твори:
Мальчики в восемнадцать –
Чудо-богатыри.
Это они – Пехота.
Каждый болью умыт.
По-прежнему непогода
У самого сердца штормит
Так от времени она,
Как достиженье вершин,
Поле троянд червоных
У каждого из мужчин.
Что ж считать теперь годы –
Ни подарить, ни избыть.
Счастлив, битый невзгодами,
Не разучился любить.
Декабрь 1985 г.
Н о ч н о й г о с п и т а л ь
Аде
Сестра! Присядьте-ка у ног.
Я не могу заснуть.
Погода на осень давно,
Я ж чувствую весну.
Она придет, пестра.
Сестра! Присядьте-ка у ног,
Но не как медсестра.
Мне руку дайте. Как легка!
Не сплю в такую полночь я.
И у моей сестры рука
Такая же девчоночья.
Как тихо. Будто спят века.
Сестра! Побудьте до утра,
Но не как медсестра.
Ночь, как могучая река,
Как пьяное вино.
На сердце у меня рука
Пусть пролежит всю ночь.
А мысль, как боль остра:
Сестра! Могли бы вы помочь,
Но не как медсестра.
А в госпитале тишина.
От болей многим не до сна.
Баюкают бинты.
Я очень счастлив, что в огне
Я не сгорел, хотя и ведал страх.
Сестренка! Нравитесь вы мне,
Но не как медсестра.
2 августа 1949 г.
г. Москва
НА ГОСПИТАЛЬНОЙ КОЙКЕ
На госпитальной койке вновь лежу
С отвоевавшими больными мужиками.
И тишина тяжелыми руками
Закрыла заоконную грозу.
По мирным времена невелика
Палата в белых тумбочках и койках.
Мы вспоминаем о своих полках,
О всех друзьях, о командирах стойких.
А ночь во всю пикирует на нас
И лампы гаснут, как в ночи ракеты.
И в жесткие объятия война
Хватает нас во всех своих приметах.
И пулеметы вновь прерывисто строчат,
Еще чуть-чуть и дело к рукопашной,
И танки промелькнули грохоча,
Оставив рваный след на голой пашне.
И до утра ворочался сержант,
Команды отдавая сорокпяткам,
И что-то нам крича о рубежах,
Скрепляя речь непревзойденным матом.
А утром мужики опять встают.
В рассвет росистый распахнули рамы.
О том, что побывали мы в бою,
Молчали отрешенно наши шрамы.
Да, мы болеем чаще и сильней,
И нам самим, представьте, жалко, люди,
Что день-другой (смотрите веселей),
Что день-другой – и нас уже не будет.
Осиротеет мир в печальное тогда,
Но все, ведь, как учили, по науке.
И мы вам оставляем навсегда
Любимых женщин и любимых внуков.
11 сентября 1982 г
СЕРДЦЕБИЕНИЕ
Над больницей тишина
И в больнице тишина.
Сердце тукает тихонько
От темна и до темна.
Стук-постук. И перебои.
В промежутке тишина.
Отступает сердце с боем –
С временем идет война.
И халатик белый-белый
Не отходит от меня.
И тому секунду квелый,
Радуешься свету дня.
Снова к книжке тянешь руки,
Уходя от небыли.
Все тревоги, боли, муки
Будто бы и не были.
Вот и жизни продолженье
Всем желаниям впопад.
За окошком в настроенье
Белый тихий снегопад.
Над больницей тишина
И в больнице тишина.
Сердце тукает тихонько
От темна и до темна.
7 декабря 1995 г.
ПЯТИДЕСЯТИЛЕТИЕ
Лучше бы ложь или сплетня…
Но хлещет почти, как плетью:
“-Бывших семнадцатилетних
Поздравляю пятидесятилетьем”
Жизненный опыт чуду
Не оставляет мест.
Гордое: “Мы – будем!”
Стало скромным “Мы - есть”
Можно уже итожить
О время упершись грудью:
Вот до чего мы дожили,
Вот, что оставим людям.
Был вырыт и есть поныне
Передбросковый ровик.
Где-то на Украине
Розы цветут на крови.
Оружие было к рукам нам.
И за смертоносным бредом
Сердце положено камнем
В основанье Победы.
И ощущается счастьем,
Немеркнущею любовью
Эта наша причастность
К общим беде и боли.
И ежегодно вешнее
Празднество человека.
Это и есть главнейшее
За мгновенные наши полвека.
А все остальное смело
С главным навек повенчано:
Есть любимое дело,
Есть любимая женщина.
Презренною будь умелость
У локтя зубами клацать.
За озорство, за смелость –
Нам трижды всего семнадцать.
Бокалы звенят сегодня:
“Здоровья семнадцатилетним!”.
А то, что нам по полсотни –
Всего только ложь и сплетня.
26 июля 1975 года
17 снтября
После тяжелого ранения
в бою прошло 55 лет.
День рожденья. Пять с полсотней.
Я моложе самого себя.
Крепко помню батальон пехотный,
Павших в первом же бою ребят.
Было нам тогда по восемнадцать.
Не учили нас себя жалеть…
Жить бы всем!
Любить Страдать. Смеяться.
Только бы от счастья и шалеть.
И не ожидать, что в ярость буден,
Ратный труд наш предав и избыв,
Вдруг ворвется клятый час Иудин,
Вдругоряд моих друзей убив.
До чего ж, друзья, мы с вами дожили?
Слышите, сердца от боли стонут.
Отчего же мы не уничтожили
Эту пятую предателей колонну?
И во имя жизни и любви
Ненавижу, ненавижу, не-на-ви-жу
Перевертышей, предателей и выжиг.
А друзья не встанут. Не зови.
Во времени, прогорклом черным дымом,
Напрасно всплыть старалось наше “Если б!”
.О, если б знали, как необходимо,
Чтоб павшие немедленно воскресли.
17 – 24 сентября 1998 г
О П А М Я Т И
Мое поколенье становится старше.
Давно позади постижение зрелости.
Но боль ощущаю по - прежнему также
С каждодневным сегодняшним
Горем и гневностью.
Горе и гневность во мне полнокровны,
Они неизбывны и в сердце отмечены
Не рваною лентой фильма повторного,
А памятью – проклятьем и счастьем
На веки на вечные.
14 апреля 1980 г
* * *
В поисках солнца голову выше!
И словно вспугнул неожиданный выстрел:
-Что-то я ничего не вижу!
-Друг взглянул, сказал: -Слезы вытри.
Перед глазами темные пятна.
Куда-то скатилась дней золотинка.
В последний поход свой уходят ратные.
Всей и гулянки, что на поминках.
14 сентября 1994 года
СОВРЕМЕННАЯ ПЕСНЯ
Воинам
Надвигаются сумерки летние,
Песня слышится издалека
И все тише и все незаметнее
Над землею плывут облака.
Все, что помнится, все, что нам помнится
От войны и надежд и любви,
Вдруг приходит в мечтах и бессоннице,
Вырастая, как храм на крови.
Это к нам обжигающей вестью
Возвращаются явью и в сны
“Хорошо, что ты есть” – от невесты,
“Хорошо, что ты есть” – от жены.
Не безгрешные, злые, упрямые
Выходили мы из берегов.
Есть у нас и медали и шрамы
В искупление наших грехов.
И на счастие и беспечалье,
Разлучить обещая с бедой,
Нам ручьистая песня звучала
И, звеня, уводила с собой.
Чернооких весенних проталин
Мы умели улыбку ловить.
Мы мужским своим делом считали
Охранять, защищать и любить.
Ну, а если… С нечаянной вестью
Издалека нам будут слышны:
“-Где ж ты, миленький мой?” - от невесты,
“-Хорошо, что ты был”- от жены.
И, как ястреб, над нами кругами
День уходит, теряясь вдали.
Так, взмахнув, как платочком, крылами,
Покидают страну журавли.
Мы сегодня, быть может, последние,
Оттого так полынно горька
Наша песня, в сумерки летние
Прилетевшая издалека.
21 февраля 1997 г
П Р О Щ А Н И Е
I
Нас все меньше и меньше
на улицах и площадях,
Седина светлым солнечным нимбом
взошла над усталыми лицами,
Нас и время и жизнь и сегодня еще не щадят
И за каждый наш промах нам всем воздается
сторицею.
День наш строг и суров и, теченью секунд
повинуясь,
Мы идем на закат и солнце нам светит в лицо.
Мы уходим от вас, мы возвращаемся в юность
И вернемся к вам ликами в росписях ваших дворцов.
II
Когда придет вновь юбилей Победы
И, торжествуя, вспомнит нас страна,
Сложите песню из любви и света
И памяти, что позади война.
И сбудутся счастливые приметы,
Хоть жизнь и время нас не пощадят.
Мы воплотимся в памятник Победы,
Навечно встав на ваших площадях.
И долгу перед нами повинуясь,
Припомните, что завершив войну,
Мы не ушли, мы возвратились в юность,
Оставив вам великую страну.
18 февраля 1996 г.
В ы с о т а, к о т о р у ю н е с д а ю т
Друзьям – ушедшим и оставшимся
Меня накрывает сень
Смуглого в бархат рассвета.
Письма написаны всем.
И в ожиданье ответа,
Сердцем почти прильнув
К стуку шагов почтальона,
Вслушиваюсь в тишину,
Кажущуюся каленой.
А мир становится шире
И, округлив глаза,
Время идет над миром
Не оглядываясь назад.
,
Ушли в никуда мужчины.
Совсем. На все времена,
Оставив нам лишь морщины
И память - связку гранат.
.
А я ожидаю ответа.
Я все ещё на высоте.
Как прежде, смуглы рассветы,
Хотя не так, как хотел.
29.07.2001 г
Б о л ь
Атакуя, мы все против пуль одиноки
Но и враг против нас – только враг и один.
Нам рассыпчатый снег туго связывал ноги.
И, как ноги из снега, рвался крик из груди.
Только мы и враги. Все пространство – пустынно.
И в мгновенном порыве только силы напрячь…
По - предательски сзади разрывается мина.
На морозе хрустящий снег ожогно горяч.
Во внезапную боль не стыдятся побега,
И всесильна ее немота
Перехода из белого пламени снега
В белое пламя бинта.
Боль не знает совсем временных рубежей.
Все не дарит забвенья природа нам.
Старух и девчонок полвека уже
Я пугаю лицом изуродованным.
Но в лицо не бросают сегодня: - Калека…
Ведь у каждого в горле горьким комом война.
Мы выходим из боли почти что полвека.
А она только с нами уйдет. Не одна.
26 декабря 1999 г.
* * *
Поколение наше, отвоевав,
Отработав и отлюбив.
Незаметно уходит, оставив вам
Понимание: с нами был...
Нам кажется, город пуст -
Здороваться стало не с кем.
Тихо плавает в сердце грусть,
Слезы пугают всплеском
Но, Вечности добрый вестник,
Вокруг незнакомые лица.
Как прежде на улицах тесно,
Куда бы ни устремиться.
Хочется жить. Отчаянно.
Потому не уходим сразу мы
И всем незнакомцам встречаемым
Мы желаем счастья и разума.
Обелисков огранив гранит,,
С болью, ставшею былью,
Жизнь надолго для вас сохранит
Память светлую: - С вами были...
22.06.2002 г.
Н О Ч Н А Я С Т Е П Ь
Ушел над Родиною в ночь
Тревожный день так суетно…
В расстрел… В распыл…
И взглядом из под тяжких век
Стекает в Степь разбойный век,
Который – был.
И месяц, между туч юля,
То отставал, то обгонял,
Гонясь за мной.
А Степь молчит, едва шурша,
И тихо плачется душа,
Скрывая непокой.
И костерок горит в Степи.
Звезда кричит: - Не утопи
Меня в огне.
И крик в отчаянье тонул
И вновь всплывал. И грустный гул
Не утихал во мне.
Мне этот гул напоминал,
Что близится девятый вал.
И неожидан звездопад,
Похожий на шрапнельный град
С войною за собой.
Неужто молодым опять
Идти на бой? Но воевать –
Удар под дых.
Неужто старикам опять
Из пепла Землю поднимать,
Спасая молодых?
Порывом ветра, как всегда,
Всколышется вверху звезда…
Падет иль нет?
Мы устоим. Не упадем.
Упрямцы, мы опять идем
На яркий свет.
14.09.1994 г
г. Умань – г.Киев
* * *
Война была уже завершена.
Но, жестким прошлым все ещё не ставшие,
К нам приходили похоронки запоздавшие,
И потому не кончилась, война.
И потому конца её не ищут,
Что, покалеченные раз и навсегда,
Всю жизнь мы помним – есть ещё беда,
Что, не спросясь, является в жилище.
Настанет день – несчастный очень день:
Последний из оставшихся в живых,
Нам о войне прочтет печальный стих,
Уйдет от нас, как будто прячась в тень.
Мы помним, мы печалимся, поём.
Становится страшней несказанное слово.
Война. Забудем ли её?
Позволим ли начаться новой?
4 – 11.04.2002 г
П а ц а н ы
Есть вечные слова. Им точно вековать
И в душу западать, едва коснувшись слуха.
Нас, отроков, прозвали: - Пацанва!
И слово это радовало ухо.
Мы были вправду “оторви и брось”
И знали уйму слов из неприличных.
А на уроках хоть не в глаз, так в бровь,
Все отвечали только на отлично.
Запоем чтенье – вот еще беда.
Так на Руси бывало во все веки.
Одной нам было мало и тогда
Мы оккупировали все библиотеки.
Нет, нет, я вам ни капли не приврал.
Читать, читать, читать вошло в привычку.
Зато на переменах на “ура”
Девчонок дергали за тонкие косички.
А все за то, что сбудется потом,
Когда веленьем станет зов девчачий.
Сегодня же горели кулачки. И кто
Не помнит, как девчонки тихо плачут?
И был иной тяжелый сердцу миг,
Его не спрятать за дверьми Сезама.
И мы пытались кулачки отмыть
Раскаянья и понимания слезами.
Тогда врывались болью и, губя,
Невыносимей становилась мысль и участь:
Право на жизнь включает ведь в себя
Еще и право, к сожалению, на глупость
А если созорует вдруг пострел,
- Эй, пацаны! – настороженно гаркнут.
А мы поем про выше и быстрей
И слышим вслед себе: - Вот будут парни.
Но коридоры школ, сколь не длинны,
Кончаются. И мамам это стоило…
Вся наша пацанва в огонь войны
Переходила строго и достойно.
И кто-то помнит, знает лично,
Слова и до сих пор не без цены,
Как классный задавака и отличник
Нас подымал в атаку: - Па-ца-ны-ы!
Я думаю, девчонки нам простили
За давностью и смертью – на века
Свои косички. Слезы их отмыли
Все пятна черные на наших кулачках.
Есть день в году. Мы, не клоня голов,
Еще живые, сердцем войны видя:
-Что, пацаны, подымем? За наших пацанов,
Что не дали девчат наших обидеть.
Забыть об этом – веку не посметь.
О нас вам всем напомнит время властно,
Право на жизнь в себя включает смерть
За тонкие косички одноклассниц
10 февраля 1998 г.
Б Ы Л О
Она была, конечно, дура
А он, естественно, дурак.
Но в низкой упрекнуть культуре
Нельзя было. Нельзя никак.
Да потому, что лишь по восемь
Ему и ей. И первый класс.
Но в глаз его густую просинь
Она косила черный глаз.
А он, презрев её скакалки,
Её косу и горделивость,
Открыто ей давал шпаргалки,
Друзьям отдав себя на милость.
Да вот он и десятый класс.
В свою недолгую весну,
Испуг и боль девичьих глаз
Запомнили на всю войну.
Уже мужчинами быть силясь,
Не знали, что там впереди.
Их так немного возвратилось,
Неся Победу на груди.
У сердца жил осколок стали.
Грусть утопив в тяжелом охе,
Они друг друга потеряли.
В послевоенной суматохе
Есть чудеса на белом свете:
В душе ещё надежду милуя,
Он встретил как-то раз в газете
Все ж незабытую фамилию.
Всем песенкам еще не спетым
Даря мелодию пути,
Он повторял вслед за поэтом:
“-Найти. Прижать к груди. Спасти.”
Нарушив все приметы века,
Смущаясь и робея малость,
Два незнакомых человека,
Воспитанно не целовались.
Беседы, ежиком топорщась,
Кололи души ненароком.
Судьба все же наслала порчу,
Не посчитав её пороком.
Все было разным, не как лонесь.
Тихонько плакала мечта.
Она: - Пожалуйста, опомнись.
- Очухайся! – он ей спроста.
Она давным-давно не дура,
И он давненько не дурак.
И вовсе ни при чем культура.
Но жизнь… Не скажешь: - Так на так.
Притерпимся? Да не едва!
Нам с нею никуда не деться.
Но глаз былая синева
Все смотрится, как сталь у сердца.
И все же тонет в черноте
Глаз, не забытых с довоенья,
Та сталь, что молча в темноте
Надеется и ждет забвенья.
13 – 27.09.2002 г.
* * *
Разве можно любить и сердиться?
Да еще побывав на войне?
Это может мне лишь приснится,
Да и то в нехорошем сне.
Не сержусь. Но в предзимье утраты
Листопадом летят снегири.
И любовь не поделишь на брата,
Как делили мы сухари.
7 января 1944 г
г. Омск э/г № 3504
* * *
Мы уходим. Уже последние.
Твердь под нами пока еще плотная.
Мы просим погоду быть летнею.
И, конечно, желаем лётную.
А над нами дождь – в сливу градины,
А лицо промытое – шрамом мечено.
Час еще, пусть у бога краденый,
Нам нужней, чем ему, Вечному.
Нам успеть сказать –все оплачено,
Не должны никому ни малости.
Молчаливое наше плачево –
Это только следы усталости.
Мы уйдем, на дороге осядет пыль,
Тишину сломает команда ротного:
-Запевала, вперед! Грянем песню быль,
Воспоем на прощанье Родину.
А в дорожной пыли пацанье-мелюзга
Вслед за нами, как на спор, росли
Бьют пока придуманного врага…
Вот и радуемся нашей поросли.
29.06.2003 г.
П р е д в а р и т е л ь н ы е и т о г и
“Когда я итожу
то, что прожил”
Вл. Маяковский
1. Штормило море под синим небом,
Штормило небо и зелень тверди
Манила в поле ржаного хлеба
Где нету смерти.
Свиреля, ветер сравнялся с Паном.
И прежде горя, печалей прежде
Не утешайся самообманом
В пустой надежде
28.12.2002 г. :
2. Шуршала галькой волна лихая,
Давился берег, волну лакая,
И дерзкий ветер, волну лаская,
Забыл про жалость.
Роняло солнце свои заплаты,
В волнах шипели лучи заката,
Скатился вечер лучом покатым…
Жизнь продолжалась
13.12.2002 г
3. Пылили ноги дорогой долгой.
Веленьем сердца, сознаньем долга
Шли до Берлина от самой Волги,
Судьбой затарясь.
Еще прошли бы, хотя устали.
Но время вышло. Все потеряли.
С торгов уходят родные дали.
И рядом старость.
12.12.2002 г.
М о н о л о г в е т е р а н а
Дружба крепчайшей цепью
Скрепила нас. Ясненько?
Служебную нам с прицепом
И хор. Непременно Пятницкого.
Официантка легко и ходко,
Распахнув глаза-черносливы
Несет 150 водки
И кружку светлого пива.
А следом (-Посторонитесь, милачек! -
Откуда смелость у пухленькой?)
Десяток соленых килечек
На блюдце с каемкой голубенькой
-За здоровье твое, пампушечка!
Не сердись за потеки на столике,
К ночи нас ждет подушечка,
А к рассвету в печени колики.
Хорошо ли, плохо ли спали,
Все снится Девятое мая
Жизнь! - В юности воевали,
В старости выживаем
На переполненном кладбище
Уложат нас дружно скопом,
Накроют венками - лапищами
Последние наши окопы.
Отойдут прощальные даты
Младенческою простудой.
Уходить – это дело солдата.
Надеемся, нас не забудут.
Подернуто время крепом.
Сидим за столиком грязненьким.
Служебную нам, с прицепом
И хор непременно Пятницкого..
3-6 .12.2003 г.
Р ы ж а я
На груди у нее ленточка тяжелого ранения
и Георгиевская лента ордена Славы
Ты была высокой и рыжей,
Цвет волос твоих и сегодня моден.
Знать бы! - Была ты ко мне всех ближе,
При любой из земных погоде.
Как пуля последней моей атаки,
Полет снаряда, грозно шуршащий,
Расхристанный ветер отчаянно плакал -
Словно младенец, пропавший в чаще..
Потому что дорога, ведущая к счастью,
Коль звездопад пулеметный кроет,
Вдруг обрывается. Продолженье порою
Отсутствует. Целое рвется на части
.
Голова твоя у плеча, как Знамя
Пламенеет и верит в счастливую небыль.
Сумасшедший орел крутит петли над нами
У самого дна голубого неба.
Ветер расплещет рыжие кудри,
Голубые глаза в нетерпенье сузит
Он, наверное, самый мудрый:
Расставания слезы старательно сушит
Милая рыжая. Головушка - Знаменем.
Ожиданием тяжким не мучая,
Обожги мою грудь своим рыжим пламенем
И скажи, что любить - это самое лучшее.
30.10 - 5.11.2004
* * *
За счастье,
Что мы есть,
И радость ту,
Что нам
Не умирать,
Не исчезать,
Не таять
Словно дым –
Не забывайте
Павших.
Слава –
Пополам
Живым
И павшим…
Павшим
И живым…
7 апреля 1966 г.
ш
“Взявшие меч - мечом погибнут”
(Евангелие от Матфея (28,52)
“Кто с мечом к нам войдет, от меча и погибнет
На том стоит и стоять будет русская земля”
Петр Павленко.
Сценарий фильма “Александр Невский”
Н А П Р А В Л Е Н Н Ы Й В З Р Ы В
* * *
В городишке юные и перестарки.
Самых сильных на войне ищи.
Был июль. А в загородном парке
В лютой стуже замерзал ямщик.
Был июль. А в загородном парке,
Там, где танцплощадка, все во мгле:
Пляшут молодые – сердцу жарко,
Словно день последний на земле.
Песня завораживала и грустила,
И плыла, как уходящий гром.
Нам, еще не покидавшим тыла,
Грезился так недалекий фронт.
А девчонки наши – серьги тенькают,-
Огненные взоры пригасив,
Хрупкие и молчаливые у стенки
Ждут, когда мы, расхрабрясь, их пригласим.
От судьбы не уходили шаткой,
Шли на круг и прижимались в танце.
Завтрашнего дня уже солдатки
Даже в мыслях не просили нас: - Останься.
Был июль. И весело и грустно.
Многоточием - на проводах грачи.
И казалось, что над всею Русью
В лютой стуже замерзал ямщик.
4 февраля 1996 г.
* * *
Людмиле Зубаревой, участнице
проводов 7 января 1943 года.
Январскою ночью
В стороне от сует и вокзала
Красный стыл эшелон.
Паровозы ещё не кричат
Все деревни округи
Нас на войну провожали,
Несмышленышей гордых,
В первый раз целовавших девчат.
Нас Звезда породнила,
А погон непривычен нам был.
И чтоб меньше казаться,
Забыв о воинской выправке,
Шли, набычась,
Ведь страшно, что могут убить,
Ускоренным шагом
На пулеметные высверки.
А когда прожигает
Впопыхах налетевшая пуля,
Словно солнечной молнией
Настеж раскроется грудь,
И покажется мир
Нескончаемым долгим июлем,
Даже если в мороз
Лежишь на студеном ветру.
А очнешься –
К подушке прижмешься доверчиво,
В тишину завернувшись,
Как в байковый мамин халатик.
Госпитальных сестричек уставших
Улыбка вечерняя
Обоймет теплотою
В сумрачной к ночи палате.
По крыше скворчит
Занудный заливистый дождь,
Накликая тяжелую
Жадную к дому дорогу.
И возвратишься домой,
Торопливый, вдруг упадешь
На колени
У привычного с детства порога.
Повезло возвратится,
Живым повезло мне остаться.
Над крышами сладкий
Подымается клочьями дым.
Постаревшие мамы друзей
Приходили ко мне повидаться,
Все надеясь, что я
Возвратился с войны не один.
6 мая 1997 г.
* * *
Бегут колесики,
Стучат колесики,
Напевая грустный
Однотонный мотив.
Бегут колесики,
Стучат колесики,
Несут меня
По большому пути.
Позади - километры, впереди – вдвое,
Впереди цель.
Я помню все, что теперь – былое,
И слезу на твоем лице.
Я помню белую нитку провода,
Тракт. Перрон.
Я помню наши скромные проводы
И теплушку – “телячий вагон”.
Не счастье ль всё, что умеет грезиться?
В шутку, всерьез, любя,
Луной хочу над тобою свесится
И посмотреть на тебя.
Бегут колесики,
Стучат колесики,
Напевая грустный
Однотонный мотив.
Бегут колесики…
Стучат колесики…
Увидеть тебя б…
Найти…
11 января 1943 г
г. Котлас. Воинский эшелон.
СТАРАЯ ПЕСЕНКА
Друзьям
Старой лирической песни мотив
Мне напел патефон.
И прошлое вспомнил я, загрустив,-
Хмельной и дразнящий сон.
Под песенку эту семнадцать мне было,
Под песенку эту девчонка любила.
Под песенку эту кружились с ней в вальсе,
Под песенку эту с ней целовались
С песнею этой сердцем теплели,
Учились по ней о любви говорить мы.
На фронт уезжали в серых шинелях
Под песенку эту в замедленном ритме.
И песенка эта да наши семнадцать
Нам помогали врагу не сдаваться.
С песнею этой милых припомнив,
Мы умирали на линиях фонта.
Нет, не забыта песенка эта
В грохоте войн на любимой планете.
5 октября 1950 года
г. Харьков
* * *
А было мне семнадцать лет
И все в новину.
Я вещмешок и пулемет
Взвалил на спину.
И в первом не было бою
Ни капли страха.
И романтизм во весь свой рост
Вставал из праха.
Но полегло друзей-ребят
В атаке с хода
В тот первый день календаря
В ночь на второе сентября
Две трети роты.
И во втором в поклоне пням
Спина немела.
Я был в бою второго дня
Самым несмелым.
Но постепенно привыкал.
К восьмому бою
Я, наконец-то, снова стал
Самим собою.
Пришло, как пониманье гроз,
Преодоленье страха,
И романтизм во весь свой рос
Вновь встал из праха.
И я вошел в военный труд.
Умойсь, пехота,
На просвинцованном ветру
Кровью и потом.
Но был на месте генштабист.
Совсем без шуток,
Ругнувшись с горя: - “Мать твою!”
Он подсчитал – солдат в бою
Лишь восемь суток.
Он должность исполнял свою
И знал заранее,
Что буду я в восьмом бою
Убит иль ранен.
И вот восьмой, последний бой
И в узел нервы.
И шли, и шли к передовой
Резервы.
И в ту же ночь на высоты
Обратном скате
Меня, забрав мой пулемет,
Сменил приятель.
Ему идти в свой первый бой,
Что зол и жуток,
А мне – успеть вернуться в строй
За восемь суток.
Я кровь, что падала на след,
Прикрыл ботинком.
Мне было восемнадцать лет
И смерть в новинку.
22 июля 1980 г
* * *
Снег осенний ложится на стылую грязь,
Вдоль дорог, будто распяты, черные ели.
Мы идем, спотыкаясь и зло матерясь,
Под ремень подтыкая полы шинелей.
Страх уходит под ложечку или живот,
Ближе к сердцу ложится беда.
Торопливо кукует их пулемет –
Не успеть сосчитать года.
И уже на замахе с гранатой рука,
Но, сбежав из недолгой неволи,
Разогретая пуля коснулась виска
И рассыпала годы по полюю
24 декабря 1994 г
* * *
Други наши у Курской дуги
У Высоких и Низких Татр,
Сделав все, что они могли
Навсегда перестали мечтать.
Нам запомнилась пядь земли,
Где в огненно - красную роздымь
Под сержантское хриплое “пли!”
Шла Победа в нашей цепи
И мечтала с нами о звездах.
Им бы в строй наш сегодня встать!
Чтоб от Арктики до Антарктики
Шар земной заставить мечтать
О полетах к иным Галактикам.
Им бы в строй! И дела вертеть,
И не значится в отмечтавших.
Но так грустно и глухо медь
Поминает по праздникам павших.
Нас любою мерою мерь,
Сок вишневый по коже брызни.
Я и сам принимаю смерть,
Если во имя жизни.
1 декабря 1961 г
СОЛНЕЧНОГОРСК
Здесь были немцы восемнадцать дней.
Душа и город насмерть леденели,
Но даже растопив горящим сердцем снег
Она на помощь к сыну не успела.
Метель, метель, тебе не уставать.
Кружи и вей по-прежнему упрямо.
Ведь, чтоб других солдат не волновать,
Он шепотом, слабея, крикнул: - “Мама!”
И в крике – удивленье, боль и гнев…
Но таял красный снег до красной глины…
И до сих пор стучится в сердце к ней
Зовущий голос сына.
И вот она на кладбище идет,
И тишина печальная окрест,
И, как ребенка, на руках несет
Как будто легкий, но тяжелый крест.
Все заметя, валится новый снег,
А горя сохраняются приметы:
Здесь были немцы восемнадцать дней
И до сих пор старуха помнит это.
14 июля 1962 г
г. Солнечногорск
МЕДСЕСТРА
Злой и неистовый ветер полощет
Золото листьев в соседней роще.
И, наигравшись, натешась вволю,
Желтой поземкой гонит по полю.
Вы и не знали, не замечали,
Что на дубах ордена и медали?
А на тонких белых березах
Будто застыли девичьи слезы?
Я не знаю, как ее звали,
Ту, что с нами тогда воевала.
В поле каком, под какою ракитой,
Отвоевавшись, была зарыта
Та, что двух слов сказать не успела,
Та, что сердцем, всей его силой
В материнском порыве движением смелым
Тогда от смерти меня закрыла?
Она бессмертье завоевала
Не дочерями, не сыновьями.
Как молодость наша, как подвиги наши,
Она всегда и повсюду с нами.
Память о ней нам не изменила,
О самой красивой на всю планету.
Будто салют
Над ее могилой –
К солнцу
Умчавшаяся ракета.
1958-1959 г.г.
ТАНК Т-34
За насыпи крутым пригорком,
Не видная в минуте вязкой,
Крадучись, прошла тридцатьчетверка
В облаке из грохота и лязга.
Словно бы в ладони великан
По ушам тугой ударил выстрел.
По солдатскому присловью: - По рогам!,-
Подчеркнув, что все-таки мы выстояли.
Мятый след пересекает местность.
На ухабах и колдобинах покачиваясь,
Траки придавив, она в известность
Навсегда неодолимо вкатывалась.
И вошла, хоть путь ее не скатертью,
И в песенку и в поговорку.
Она была нам смелой матерью
Защитница тридцатьчетверка.
И я всегда, как на руках ее,
На левом на крыле у башни
Сидел влюблено и не ахая –
И беспокойно и чуть страшно.
И в далях предстоящих лет,
Завещанный всему хорошему,
Младенцем божьим на крыле
Сижу и не боюсь быть сброшенным
2 января 1999 г.
* * *
Полынною степью
От балки до балки
Шли черные танки
Слега вперевалку.
Левый трак.
Правый трак.
Трак. Трак. Трак. Трак.
Левый – трак.
Правый – трак.
Березу – под левый.
Тополь – под правый.
Силой берет окаянное право.
Под богом
Над Бугом
Рассеяны беды.
Правый трак –
На могиле деда.
Где твои кони, гей, балагула?
Ты с ними плакал и балагурил.
Ты их кормил горбушкой соленой,
Как повелось со времени она.
Где твои кони? Где твоя фура?
Гей, балагула! Проснись, балагула!
Давай пулемет установим на бричке.
Пусть бричку трясет в боевой лихоманке.
Мы по очень хорошей военной привычке
Полоснем по врагу,
Чтоб от фланга до фланга.
Нам с тобою в бою не до пальмовой ветки,
Нам поверженный враг и медаль и венок.
В 95-й Молдавской в конной разведке
Тебя еще помнят карабин и клинок.
А танки и шатко,
А танки и валко,
Чуть колыхаясь,
Чуть вперевалку,
И прикрываясь облаком пыли
Трак – по могиле.
Трак – по могиле.
Нету могилы.
Не было деда?
Не было деда – не было Родины.
Врагу подарю я беду – не победу,
Будет должок сторицею отданный.
Врага я заставил завести напоследок
С пулей моей смертельные шашни.
Где его пушка? Где траки и башня?
Но существует могила деда.
Ныне в степи полыханной, полынной
Кони пасутся и ждут балагулу.
Я приходил к ним, считайте с повинной,
Плакал с конями и балагурил.
Я обещал дончакам и тракенам
К самому лучшему всем перемены.
Я обещал – человечески просто –
Счастье дарить на всю жизнь. До погоста.
Так и живу. Сам от счастья шалею
Мне б дополнительно выпросить веку.
Я никогда добра не жалею
Ни животине, ни человеку.
7 апреля 1979 г.
* * *
Умирают ровесники. Все-таки вдруг.
Им всего чуть за сорок на круг.
Не болели они, не скулили они никогда.
Но я знаю, они простудились, когда
Промокали под хлестким свинцовым дождем,
Просыхали, сквозь пламя Победу и Жизнь пронося.
Вас, кто спустя поколенье рожден,
Всех о дне похорон известят.
Умирают отцы. Внукам – только портрет
А и было-то деду всего сорок лет.
Оттого, рвя за сердце, как последний протест,
Заскрипел, в домовину улегшись, протез.
Четверть века прошло. Не во сне, не со сна –
Наяву навещает нас снова война.
18 августа 1969 г.
* * *
Мы привыкаем к рукотворным чудесам,
Мы научились тиражировать Сезам.
Улыбка радости впечатана в уста,
Когда удача в случае из ста.
И пусть живой водой омоется мечта…
Но из полегших ни один не встал.
18 мая 1980 г.
ЯРОСЛАВНА
Не рисованной ты мне приходишь всегда,
Всех веков на века разорвав паутину.
Ты сегодня совсем уже не молода
И давно не портрет в галерее картиной.
Я запомнил тебя в пекле горя из горь,
В громах танковых пушек, неистово близких,
И в глазах твоих видел величье и скорбь
И немеркнущий свет любви материнской.
Это в сердце твоем
Миллионы кровью запекшихся дат…
Это дети твои
Не вернулись назад,
Это слезы твои
Над холмами могил
Неизвестных солдат.
30 марта 1960 г
О З А В И С Т И
(от имени павших)
Мы вам завидуем.
Мы вам очень и очень завидуем.
Но клянемся, подняв на ладонях сердца,
Что врага, как врага опрокидывая,
Мы деянья свои повторили бы вновь до конца.
Мы вам очень завидуем.
Вы вернулись в родную сторонку,
Опалив свое сердце
В справедливом и смертном бою,
Обнимали Победу, как маму свою, как сестренку
И ковром ей стелили отвагу и верность свою.
Да, мы знаем, что стали бессмертными.
Но, ведь, плачут, роняя цветы к пьедесталам
Наши милые, нежные, смертные,
Что теперь одинокими
На земле вместе с вами остались.
Нам до звезд не взлетать,
Нам детей не рожать,
Нам теперь не взрослеть,
Не стареть.
Бронза губ наших
Чувствует ваше дыханье,
Наши руки в мозолях гранитного камня
И все-таки плохо,
Что нам не страшна теперь
Смерть
Но если бы можно,
Мы все повторили бы вновь
И шли бы к Победе,
Врага на пути опрокидывая.
Мы очень вас просим:
Не забудьте про нашу любовь.
И никогда, Никому
Про то, что мы вам
Завидуем.
30 марта 1980 г
* * *
Мы все у судьбы на прицеле,
Но не сдаваться же нам,
Тем более бьет не по цели –
Лупит по площадям.
Лупит, стараясь истово.
Навык есть у меня:
Только вперед и быстро
Выходят из под огня.
Конечно, бывают частности.
Но, научась воевать,
Закономерность случайности
Я не хочу признавать.
7 октября 1997 г
* * *
Святославу Павлову
Гитлеровцы, разорив кладбище,
замостили дорогу памятниками,
обеспечивая проход танков.
По закону неправедному,
По не человечьему
Неохотно,
Противясь,
Всем желаниям вопреки,
Беспокоясь об остающихся,
Только делать –то нечего,
Покидают наш мир
Старики.
Им
Не сказаны вовремя
(В суете недосуг повторять)
Те слова о любви,
Что всегда в поднебесье разлиты,
К нам приходят они,
Когда в горе горя,
Мы их пишем на мраморных плитах.
Слишком поздно,
И все-таки слышится нам
На бессонных рассветах:
-Дети мои, как вы там,
Как живется вам ныне на свете?
По живым и по мертвым,
По рощицам взрощенным
Рычащие танки
По-звериному рыскают.
И войною
Глухая дорога замощена
Памятниками и обелисками.
Оправданий себе не приемлю.
Окаменевшая память
Уже не могла убежать.
И слова о любви
Были втоптаны в землю,
Как солдаты,
Умевшие до конца оборону держать.
Танки грызли гранит,
И пыль, улетая,
Уносила по буквицам
Имена…Имена…Имена…
Но они проросли,
Как зерно прорастает,
Когда с поля уходит война.
Наше небо так долго не было синеньким…
Но на тяжком
К Победе пути
Мы в горячей крови своей
Утопили насильника.
И да будет отныне
Неповадно
С войной к нам идти.
Неожиданен все-таки
Подаянием ли,
Воздаяньем
День,
Когда обещаньями
Бредит весна.
По дорогам,
Замощенным
Нашей бедой и страданьем,
Мы идем в старики
И молчанье
Сопутствует нам.
И всплывают
Над плитами страшного шляха
Памятью боли и расставаний
И уходит в полет
Невиданной птахой
Голос,
Не знающий расстояний,
Голос,
Каждому с детства известный
В такт небыстрым шагам:
-Как живется вам, любые дети?
Дети мои, как вы там?
Вот и внуки уже по пятам.
И придет
Наш черед
На бессонном рассвете
Повторять
Всем оставшимся:
-Как вы там,
Как живется вам, дети, на свете?
Как там,
Танки не гложут гранит?
Имена
Не разносит, как пыль
Дуновеньем разбойного ветра?
Есть на свете любовь.
Пусть она сохранит
От войны,
Поруганья,
Забвенья.
-Дети мои, как вы там?
Как живется вам ныне на свете?
24 ноября 1994 г.
* * *
Ожегший нас войны каленый ветер
И на душе и теле жестко выжег
Желанье не награды, а Победы
И робкую надежду, чтобы выжить.
Одолевая вязкость пажитей и пашен
И пыли городов разгромленных отведав,
Нас разделив на павших и не павших,
Сбив каблуки, с весной пришла Победа.
И лишь тогда, накрыв все наши беды,
Слез радостных глухим тяжелым градом,
И орден Жизни, и медаль Победы
Мы приняли желанною наградой.
11 марта 1995 г.
ПРАЗДНИК ПОБЕДЫ
Праздник Победы! Праздник Победы!
Счастливые слезы и горькие слезы.
Давят на плечи ушедшие беды,
Клинками всполошено всплеснуты грозы.
Огрублены руки касанием стали,
И рваные метки на сердце – навечно.
Но солнце метелится в ярких медалях,
И полдни согреты теплынью сердечной.
Кто возвратился, кто в поле остался…
Горе не меряно, счастье – несметно.
Праздник Победы, ты нам достался
Огромной ценою нашей Победы.
11 июля 1980 г.
* * *
Нам печальное счастье звенит,
На мгновенье забыты все беды.
И салютом уходит в зенит
Отзвеневший праздник Победы.
А я помню пустынный Донбасс,
Руки вяжет тяжелый “Максим”,
И в ночи приглушенный бас –
Песню стонет таджик Керим.
Задыхаемся на ветру,
Отдышаться – раскроем рот.
После боя идет к утру
Пулеметный мальчиший взвод.
На рассвете нам старшина
Каши вдоволь даст из пшена.
И мы падаем на песок,
На кулак уронив висок.
Помкомвзвод сторожит, не спит
И диктует сводку потерь:
-Тяжко ранен…Убит…Убит…
Первый номер? Да я теперь.
И опять хрипловат рассвет
От застуженных глоток орудий.
Мы наш светлый, наш белый свет –
Обещали – прикроем грудью.
И полсотни лишь лет спустя,
Жизни радуясь и грустя,
Вспоминаем Хатынь и Гернику,
И уже хоть на крик кричи,
Мы, тогда пулеметчики-станкачи,
Теперь слышим о нас: - Смертники.
Не согласен я. Пусть заслуженные,
И наград и льгот удостоенные,
Равнодушною лаской задушенные,
Мы все вместе, как прежде, воины.
И от ран и душевной боли
К нам из прошлого тянется весть:
Завтра, может быть, скажете: - Были.
А сегодня мы с вами. Мы – есть.
12 августа 1995 г.
* * *
В тот день Победы светлая гроза
Еще дрожала в светлом нетерпенье.
Накатывалась тишина. Глаза в глаза
Смотрели, повстречавшись, поколенья.
Грядущим победителям скорей
Сомненье руку занесло за ухо:
-Наверно, врут нам про богатырей,
Смотри, какие ходят развалюхи.
Обиды наши в выдержке тонули.
Конечно, мы им все сполна простим.
Бессмертно мы стояли против пули,
Пред временем беспомощны стоим.
8 ноября 1990 г
ВОСКРЕСЕНИЕ
Мужчины стонут по ночам.
Не оттого ль, что в сердце ломятся
Отчаяние и печаль,
Неся с собою в ночь бессонницу?
Ведь продолжается сраженье,
И продолжают бить орудья,
И ощущаешь пули жжение,
Прикрыв соседа справа грудью.
И будто сбит на самом взлете,
И боль, и на землю паденье,
И смолкший грохот пулемета
Восприняты, как невезенье.
Но каждой ночью, воскресая,
С неутолимым нетерпеньем
Мы все с начала повторяем
До самой боли и паденья.
Мы навсегда на этом поле.
И небосвод не снять с плеча.
Как дань большой и давней боли
Мужчины стонут по ночам.
12 октября 1970 г.
14610 ДЕНЬ ПОСЛЕ ВОЙНЫ
Что считать теперь годы!
Подламывая и клоня
Всю жизнь штормовая погода
Сопровождала меня.
На непогоду шалую,
Испытывавшую меня,
Не жалуюсь. Счастьем жалован
Выкупанный в огнях.
День не устанет длиться
И не иссякнет весь.
Нечем мне похвалиться,
А чем гордиться – есть!
В памяти медленно тонет
Сорок третий отчаянный год.
И помнит огонь ладоней
Станковый пулемет.
Нет повода сомневаться,
Легенду о них твори:
Мальчики в восемнадцать –
Чудо-богатыри.
Это они – Пехота.
Каждый болью умыт.
По-прежнему непогода
У самого сердца штормит
Так от времени она,
Как достиженье вершин,
Поле троянд червоных
У каждого из мужчин.
Что ж считать теперь годы –
Ни подарить, ни избыть.
Счастлив, битый невзгодами,
Не разучился любить.
Декабрь 1985 г.
Н о ч н о й г о с п и т а л ь
Аде
Сестра! Присядьте-ка у ног.
Я не могу заснуть.
Погода на осень давно,
Я ж чувствую весну.
Она придет, пестра.
Сестра! Присядьте-ка у ног,
Но не как медсестра.
Мне руку дайте. Как легка!
Не сплю в такую полночь я.
И у моей сестры рука
Такая же девчоночья.
Как тихо. Будто спят века.
Сестра! Побудьте до утра,
Но не как медсестра.
Ночь, как могучая река,
Как пьяное вино.
На сердце у меня рука
Пусть пролежит всю ночь.
А мысль, как боль остра:
Сестра! Могли бы вы помочь,
Но не как медсестра.
А в госпитале тишина.
От болей многим не до сна.
Баюкают бинты.
Я очень счастлив, что в огне
Я не сгорел, хотя и ведал страх.
Сестренка! Нравитесь вы мне,
Но не как медсестра.
2 августа 1949 г.
г. Москва
НА ГОСПИТАЛЬНОЙ КОЙКЕ
На госпитальной койке вновь лежу
С отвоевавшими больными мужиками.
И тишина тяжелыми руками
Закрыла заоконную грозу.
По мирным времена невелика
Палата в белых тумбочках и койках.
Мы вспоминаем о своих полках,
О всех друзьях, о командирах стойких.
А ночь во всю пикирует на нас
И лампы гаснут, как в ночи ракеты.
И в жесткие объятия война
Хватает нас во всех своих приметах.
И пулеметы вновь прерывисто строчат,
Еще чуть-чуть и дело к рукопашной,
И танки промелькнули грохоча,
Оставив рваный след на голой пашне.
И до утра ворочался сержант,
Команды отдавая сорокпяткам,
И что-то нам крича о рубежах,
Скрепляя речь непревзойденным матом.
А утром мужики опять встают.
В рассвет росистый распахнули рамы.
О том, что побывали мы в бою,
Молчали отрешенно наши шрамы.
Да, мы болеем чаще и сильней,
И нам самим, представьте, жалко, люди,
Что день-другой (смотрите веселей),
Что день-другой – и нас уже не будет.
Осиротеет мир в печальное тогда,
Но все, ведь, как учили, по науке.
И мы вам оставляем навсегда
Любимых женщин и любимых внуков.
11 сентября 1982 г
СЕРДЦЕБИЕНИЕ
Над больницей тишина
И в больнице тишина.
Сердце тукает тихонько
От темна и до темна.
Стук-постук. И перебои.
В промежутке тишина.
Отступает сердце с боем –
С временем идет война.
И халатик белый-белый
Не отходит от меня.
И тому секунду квелый,
Радуешься свету дня.
Снова к книжке тянешь руки,
Уходя от небыли.
Все тревоги, боли, муки
Будто бы и не были.
Вот и жизни продолженье
Всем желаниям впопад.
За окошком в настроенье
Белый тихий снегопад.
Над больницей тишина
И в больнице тишина.
Сердце тукает тихонько
От темна и до темна.
7 декабря 1995 г.
ПЯТИДЕСЯТИЛЕТИЕ
Лучше бы ложь или сплетня…
Но хлещет почти, как плетью:
“-Бывших семнадцатилетних
Поздравляю пятидесятилетьем”
Жизненный опыт чуду
Не оставляет мест.
Гордое: “Мы – будем!”
Стало скромным “Мы - есть”
Можно уже итожить
О время упершись грудью:
Вот до чего мы дожили,
Вот, что оставим людям.
Был вырыт и есть поныне
Передбросковый ровик.
Где-то на Украине
Розы цветут на крови.
Оружие было к рукам нам.
И за смертоносным бредом
Сердце положено камнем
В основанье Победы.
И ощущается счастьем,
Немеркнущею любовью
Эта наша причастность
К общим беде и боли.
И ежегодно вешнее
Празднество человека.
Это и есть главнейшее
За мгновенные наши полвека.
А все остальное смело
С главным навек повенчано:
Есть любимое дело,
Есть любимая женщина.
Презренною будь умелость
У локтя зубами клацать.
За озорство, за смелость –
Нам трижды всего семнадцать.
Бокалы звенят сегодня:
“Здоровья семнадцатилетним!”.
А то, что нам по полсотни –
Всего только ложь и сплетня.
26 июля 1975 года
17 снтября
После тяжелого ранения
в бою прошло 55 лет.
День рожденья. Пять с полсотней.
Я моложе самого себя.
Крепко помню батальон пехотный,
Павших в первом же бою ребят.
Было нам тогда по восемнадцать.
Не учили нас себя жалеть…
Жить бы всем!
Любить Страдать. Смеяться.
Только бы от счастья и шалеть.
И не ожидать, что в ярость буден,
Ратный труд наш предав и избыв,
Вдруг ворвется клятый час Иудин,
Вдругоряд моих друзей убив.
До чего ж, друзья, мы с вами дожили?
Слышите, сердца от боли стонут.
Отчего же мы не уничтожили
Эту пятую предателей колонну?
И во имя жизни и любви
Ненавижу, ненавижу, не-на-ви-жу
Перевертышей, предателей и выжиг.
А друзья не встанут. Не зови.
Во времени, прогорклом черным дымом,
Напрасно всплыть старалось наше “Если б!”
.О, если б знали, как необходимо,
Чтоб павшие немедленно воскресли.
17 – 24 сентября 1998 г
О П А М Я Т И
Мое поколенье становится старше.
Давно позади постижение зрелости.
Но боль ощущаю по - прежнему также
С каждодневным сегодняшним
Горем и гневностью.
Горе и гневность во мне полнокровны,
Они неизбывны и в сердце отмечены
Не рваною лентой фильма повторного,
А памятью – проклятьем и счастьем
На веки на вечные.
14 апреля 1980 г
* * *
В поисках солнца голову выше!
И словно вспугнул неожиданный выстрел:
-Что-то я ничего не вижу!
-Друг взглянул, сказал: -Слезы вытри.
Перед глазами темные пятна.
Куда-то скатилась дней золотинка.
В последний поход свой уходят ратные.
Всей и гулянки, что на поминках.
14 сентября 1994 года
СОВРЕМЕННАЯ ПЕСНЯ
Воинам
Надвигаются сумерки летние,
Песня слышится издалека
И все тише и все незаметнее
Над землею плывут облака.
Все, что помнится, все, что нам помнится
От войны и надежд и любви,
Вдруг приходит в мечтах и бессоннице,
Вырастая, как храм на крови.
Это к нам обжигающей вестью
Возвращаются явью и в сны
“Хорошо, что ты есть” – от невесты,
“Хорошо, что ты есть” – от жены.
Не безгрешные, злые, упрямые
Выходили мы из берегов.
Есть у нас и медали и шрамы
В искупление наших грехов.
И на счастие и беспечалье,
Разлучить обещая с бедой,
Нам ручьистая песня звучала
И, звеня, уводила с собой.
Чернооких весенних проталин
Мы умели улыбку ловить.
Мы мужским своим делом считали
Охранять, защищать и любить.
Ну, а если… С нечаянной вестью
Издалека нам будут слышны:
“-Где ж ты, миленький мой?” - от невесты,
“-Хорошо, что ты был”- от жены.
И, как ястреб, над нами кругами
День уходит, теряясь вдали.
Так, взмахнув, как платочком, крылами,
Покидают страну журавли.
Мы сегодня, быть может, последние,
Оттого так полынно горька
Наша песня, в сумерки летние
Прилетевшая издалека.
21 февраля 1997 г
П Р О Щ А Н И Е
I
Нас все меньше и меньше
на улицах и площадях,
Седина светлым солнечным нимбом
взошла над усталыми лицами,
Нас и время и жизнь и сегодня еще не щадят
И за каждый наш промах нам всем воздается
сторицею.
День наш строг и суров и, теченью секунд
повинуясь,
Мы идем на закат и солнце нам светит в лицо.
Мы уходим от вас, мы возвращаемся в юность
И вернемся к вам ликами в росписях ваших дворцов.
II
Когда придет вновь юбилей Победы
И, торжествуя, вспомнит нас страна,
Сложите песню из любви и света
И памяти, что позади война.
И сбудутся счастливые приметы,
Хоть жизнь и время нас не пощадят.
Мы воплотимся в памятник Победы,
Навечно встав на ваших площадях.
И долгу перед нами повинуясь,
Припомните, что завершив войну,
Мы не ушли, мы возвратились в юность,
Оставив вам великую страну.
18 февраля 1996 г.
В ы с о т а, к о т о р у ю н е с д а ю т
Друзьям – ушедшим и оставшимся
Меня накрывает сень
Смуглого в бархат рассвета.
Письма написаны всем.
И в ожиданье ответа,
Сердцем почти прильнув
К стуку шагов почтальона,
Вслушиваюсь в тишину,
Кажущуюся каленой.
А мир становится шире
И, округлив глаза,
Время идет над миром
Не оглядываясь назад.
,
Ушли в никуда мужчины.
Совсем. На все времена,
Оставив нам лишь морщины
И память - связку гранат.
.
А я ожидаю ответа.
Я все ещё на высоте.
Как прежде, смуглы рассветы,
Хотя не так, как хотел.
29.07.2001 г
Б о л ь
Атакуя, мы все против пуль одиноки
Но и враг против нас – только враг и один.
Нам рассыпчатый снег туго связывал ноги.
И, как ноги из снега, рвался крик из груди.
Только мы и враги. Все пространство – пустынно.
И в мгновенном порыве только силы напрячь…
По - предательски сзади разрывается мина.
На морозе хрустящий снег ожогно горяч.
Во внезапную боль не стыдятся побега,
И всесильна ее немота
Перехода из белого пламени снега
В белое пламя бинта.
Боль не знает совсем временных рубежей.
Все не дарит забвенья природа нам.
Старух и девчонок полвека уже
Я пугаю лицом изуродованным.
Но в лицо не бросают сегодня: - Калека…
Ведь у каждого в горле горьким комом война.
Мы выходим из боли почти что полвека.
А она только с нами уйдет. Не одна.
26 декабря 1999 г.
* * *
Поколение наше, отвоевав,
Отработав и отлюбив.
Незаметно уходит, оставив вам
Понимание: с нами был...
Нам кажется, город пуст -
Здороваться стало не с кем.
Тихо плавает в сердце грусть,
Слезы пугают всплеском
Но, Вечности добрый вестник,
Вокруг незнакомые лица.
Как прежде на улицах тесно,
Куда бы ни устремиться.
Хочется жить. Отчаянно.
Потому не уходим сразу мы
И всем незнакомцам встречаемым
Мы желаем счастья и разума.
Обелисков огранив гранит,,
С болью, ставшею былью,
Жизнь надолго для вас сохранит
Память светлую: - С вами были...
22.06.2002 г.
Н О Ч Н А Я С Т Е П Ь
Ушел над Родиною в ночь
Тревожный день так суетно…
В расстрел… В распыл…
И взглядом из под тяжких век
Стекает в Степь разбойный век,
Который – был.
И месяц, между туч юля,
То отставал, то обгонял,
Гонясь за мной.
А Степь молчит, едва шурша,
И тихо плачется душа,
Скрывая непокой.
И костерок горит в Степи.
Звезда кричит: - Не утопи
Меня в огне.
И крик в отчаянье тонул
И вновь всплывал. И грустный гул
Не утихал во мне.
Мне этот гул напоминал,
Что близится девятый вал.
И неожидан звездопад,
Похожий на шрапнельный град
С войною за собой.
Неужто молодым опять
Идти на бой? Но воевать –
Удар под дых.
Неужто старикам опять
Из пепла Землю поднимать,
Спасая молодых?
Порывом ветра, как всегда,
Всколышется вверху звезда…
Падет иль нет?
Мы устоим. Не упадем.
Упрямцы, мы опять идем
На яркий свет.
14.09.1994 г
г. Умань – г.Киев
* * *
Война была уже завершена.
Но, жестким прошлым все ещё не ставшие,
К нам приходили похоронки запоздавшие,
И потому не кончилась, война.
И потому конца её не ищут,
Что, покалеченные раз и навсегда,
Всю жизнь мы помним – есть ещё беда,
Что, не спросясь, является в жилище.
Настанет день – несчастный очень день:
Последний из оставшихся в живых,
Нам о войне прочтет печальный стих,
Уйдет от нас, как будто прячась в тень.
Мы помним, мы печалимся, поём.
Становится страшней несказанное слово.
Война. Забудем ли её?
Позволим ли начаться новой?
4 – 11.04.2002 г
П а ц а н ы
Есть вечные слова. Им точно вековать
И в душу западать, едва коснувшись слуха.
Нас, отроков, прозвали: - Пацанва!
И слово это радовало ухо.
Мы были вправду “оторви и брось”
И знали уйму слов из неприличных.
А на уроках хоть не в глаз, так в бровь,
Все отвечали только на отлично.
Запоем чтенье – вот еще беда.
Так на Руси бывало во все веки.
Одной нам было мало и тогда
Мы оккупировали все библиотеки.
Нет, нет, я вам ни капли не приврал.
Читать, читать, читать вошло в привычку.
Зато на переменах на “ура”
Девчонок дергали за тонкие косички.
А все за то, что сбудется потом,
Когда веленьем станет зов девчачий.
Сегодня же горели кулачки. И кто
Не помнит, как девчонки тихо плачут?
И был иной тяжелый сердцу миг,
Его не спрятать за дверьми Сезама.
И мы пытались кулачки отмыть
Раскаянья и понимания слезами.
Тогда врывались болью и, губя,
Невыносимей становилась мысль и участь:
Право на жизнь включает ведь в себя
Еще и право, к сожалению, на глупость
А если созорует вдруг пострел,
- Эй, пацаны! – настороженно гаркнут.
А мы поем про выше и быстрей
И слышим вслед себе: - Вот будут парни.
Но коридоры школ, сколь не длинны,
Кончаются. И мамам это стоило…
Вся наша пацанва в огонь войны
Переходила строго и достойно.
И кто-то помнит, знает лично,
Слова и до сих пор не без цены,
Как классный задавака и отличник
Нас подымал в атаку: - Па-ца-ны-ы!
Я думаю, девчонки нам простили
За давностью и смертью – на века
Свои косички. Слезы их отмыли
Все пятна черные на наших кулачках.
Есть день в году. Мы, не клоня голов,
Еще живые, сердцем войны видя:
-Что, пацаны, подымем? За наших пацанов,
Что не дали девчат наших обидеть.
Забыть об этом – веку не посметь.
О нас вам всем напомнит время властно,
Право на жизнь в себя включает смерть
За тонкие косички одноклассниц
10 февраля 1998 г.
Б Ы Л О
Она была, конечно, дура
А он, естественно, дурак.
Но в низкой упрекнуть культуре
Нельзя было. Нельзя никак.
Да потому, что лишь по восемь
Ему и ей. И первый класс.
Но в глаз его густую просинь
Она косила черный глаз.
А он, презрев её скакалки,
Её косу и горделивость,
Открыто ей давал шпаргалки,
Друзьям отдав себя на милость.
Да вот он и десятый класс.
В свою недолгую весну,
Испуг и боль девичьих глаз
Запомнили на всю войну.
Уже мужчинами быть силясь,
Не знали, что там впереди.
Их так немного возвратилось,
Неся Победу на груди.
У сердца жил осколок стали.
Грусть утопив в тяжелом охе,
Они друг друга потеряли.
В послевоенной суматохе
Есть чудеса на белом свете:
В душе ещё надежду милуя,
Он встретил как-то раз в газете
Все ж незабытую фамилию.
Всем песенкам еще не спетым
Даря мелодию пути,
Он повторял вслед за поэтом:
“-Найти. Прижать к груди. Спасти.”
Нарушив все приметы века,
Смущаясь и робея малость,
Два незнакомых человека,
Воспитанно не целовались.
Беседы, ежиком топорщась,
Кололи души ненароком.
Судьба все же наслала порчу,
Не посчитав её пороком.
Все было разным, не как лонесь.
Тихонько плакала мечта.
Она: - Пожалуйста, опомнись.
- Очухайся! – он ей спроста.
Она давным-давно не дура,
И он давненько не дурак.
И вовсе ни при чем культура.
Но жизнь… Не скажешь: - Так на так.
Притерпимся? Да не едва!
Нам с нею никуда не деться.
Но глаз былая синева
Все смотрится, как сталь у сердца.
И все же тонет в черноте
Глаз, не забытых с довоенья,
Та сталь, что молча в темноте
Надеется и ждет забвенья.
13 – 27.09.2002 г.
* * *
Разве можно любить и сердиться?
Да еще побывав на войне?
Это может мне лишь приснится,
Да и то в нехорошем сне.
Не сержусь. Но в предзимье утраты
Листопадом летят снегири.
И любовь не поделишь на брата,
Как делили мы сухари.
7 января 1944 г
г. Омск э/г № 3504
* * *
Мы уходим. Уже последние.
Твердь под нами пока еще плотная.
Мы просим погоду быть летнею.
И, конечно, желаем лётную.
А над нами дождь – в сливу градины,
А лицо промытое – шрамом мечено.
Час еще, пусть у бога краденый,
Нам нужней, чем ему, Вечному.
Нам успеть сказать –все оплачено,
Не должны никому ни малости.
Молчаливое наше плачево –
Это только следы усталости.
Мы уйдем, на дороге осядет пыль,
Тишину сломает команда ротного:
-Запевала, вперед! Грянем песню быль,
Воспоем на прощанье Родину.
А в дорожной пыли пацанье-мелюзга
Вслед за нами, как на спор, росли
Бьют пока придуманного врага…
Вот и радуемся нашей поросли.
29.06.2003 г.
П р е д в а р и т е л ь н ы е и т о г и
“Когда я итожу
то, что прожил”
Вл. Маяковский
1. Штормило море под синим небом,
Штормило небо и зелень тверди
Манила в поле ржаного хлеба
Где нету смерти.
Свиреля, ветер сравнялся с Паном.
И прежде горя, печалей прежде
Не утешайся самообманом
В пустой надежде
28.12.2002 г. :
2. Шуршала галькой волна лихая,
Давился берег, волну лакая,
И дерзкий ветер, волну лаская,
Забыл про жалость.
Роняло солнце свои заплаты,
В волнах шипели лучи заката,
Скатился вечер лучом покатым…
Жизнь продолжалась
13.12.2002 г
3. Пылили ноги дорогой долгой.
Веленьем сердца, сознаньем долга
Шли до Берлина от самой Волги,
Судьбой затарясь.
Еще прошли бы, хотя устали.
Но время вышло. Все потеряли.
С торгов уходят родные дали.
И рядом старость.
12.12.2002 г.
М о н о л о г в е т е р а н а
Дружба крепчайшей цепью
Скрепила нас. Ясненько?
Служебную нам с прицепом
И хор. Непременно Пятницкого.
Официантка легко и ходко,
Распахнув глаза-черносливы
Несет 150 водки
И кружку светлого пива.
А следом (-Посторонитесь, милачек! -
Откуда смелость у пухленькой?)
Десяток соленых килечек
На блюдце с каемкой голубенькой
-За здоровье твое, пампушечка!
Не сердись за потеки на столике,
К ночи нас ждет подушечка,
А к рассвету в печени колики.
Хорошо ли, плохо ли спали,
Все снится Девятое мая
Жизнь! - В юности воевали,
В старости выживаем
На переполненном кладбище
Уложат нас дружно скопом,
Накроют венками - лапищами
Последние наши окопы.
Отойдут прощальные даты
Младенческою простудой.
Уходить – это дело солдата.
Надеемся, нас не забудут.
Подернуто время крепом.
Сидим за столиком грязненьким.
Служебную нам, с прицепом
И хор непременно Пятницкого..
3-6 .12.2003 г.
Р ы ж а я
На груди у нее ленточка тяжелого ранения
и Георгиевская лента ордена Славы
Ты была высокой и рыжей,
Цвет волос твоих и сегодня моден.
Знать бы! - Была ты ко мне всех ближе,
При любой из земных погоде.
Как пуля последней моей атаки,
Полет снаряда, грозно шуршащий,
Расхристанный ветер отчаянно плакал -
Словно младенец, пропавший в чаще..
Потому что дорога, ведущая к счастью,
Коль звездопад пулеметный кроет,
Вдруг обрывается. Продолженье порою
Отсутствует. Целое рвется на части
.
Голова твоя у плеча, как Знамя
Пламенеет и верит в счастливую небыль.
Сумасшедший орел крутит петли над нами
У самого дна голубого неба.
Ветер расплещет рыжие кудри,
Голубые глаза в нетерпенье сузит
Он, наверное, самый мудрый:
Расставания слезы старательно сушит
Милая рыжая. Головушка - Знаменем.
Ожиданием тяжким не мучая,
Обожги мою грудь своим рыжим пламенем
И скажи, что любить - это самое лучшее.
30.10 - 5.11.2004
* * *
За счастье,
Что мы есть,
И радость ту,
Что нам
Не умирать,
Не исчезать,
Не таять
Словно дым –
Не забывайте
Павших.
Слава –
Пополам
Живым
И павшим…
Павшим
И живым…
7 апреля 1966 г.
ш
“Взявшие меч - мечом погибнут”
(Евангелие от Матфея (28,52)
“Кто с мечом к нам войдет, от меча и погибнет
На том стоит и стоять будет русская земля”
Петр Павленко.
Сценарий фильма “Александр Невский”
Н А П Р А В Л Е Н Н Ы Й В З Р Ы В
* * *
В городишке юные и перестарки.
Самых сильных на войне ищи.
Был июль. А в загородном парке
В лютой стуже замерзал ямщик.
Был июль. А в загородном парке,
Там, где танцплощадка, все во мгле:
Пляшут молодые – сердцу жарко,
Словно день последний на земле.
Песня завораживала и грустила,
И плыла, как уходящий гром.
Нам, еще не покидавшим тыла,
Грезился так недалекий фронт.
А девчонки наши – серьги тенькают,-
Огненные взоры пригасив,
Хрупкие и молчаливые у стенки
Ждут, когда мы, расхрабрясь, их пригласим.
От судьбы не уходили шаткой,
Шли на круг и прижимались в танце.
Завтрашнего дня уже солдатки
Даже в мыслях не просили нас: - Останься.
Был июль. И весело и грустно.
Многоточием - на проводах грачи.
И казалось, что над всею Русью
В лютой стуже замерзал ямщик.
4 февраля 1996 г.
* * *
Людмиле Зубаревой, участнице
проводов 7 января 1943 года.
Январскою ночью
В стороне от сует и вокзала
Красный стыл эшелон.
Паровозы ещё не кричат
Все деревни округи
Нас на войну провожали,
Несмышленышей гордых,
В первый раз целовавших девчат.
Нас Звезда породнила,
А погон непривычен нам был.
И чтоб меньше казаться,
Забыв о воинской выправке,
Шли, набычась,
Ведь страшно, что могут убить,
Ускоренным шагом
На пулеметные высверки.
А когда прожигает
Впопыхах налетевшая пуля,
Словно солнечной молнией
Настеж раскроется грудь,
И покажется мир
Нескончаемым долгим июлем,
Даже если в мороз
Лежишь на студеном ветру.
А очнешься –
К подушке прижмешься доверчиво,
В тишину завернувшись,
Как в байковый мамин халатик.
Госпитальных сестричек уставших
Улыбка вечерняя
Обоймет теплотою
В сумрачной к ночи палате.
По крыше скворчит
Занудный заливистый дождь,
Накликая тяжелую
Жадную к дому дорогу.
И возвратишься домой,
Торопливый, вдруг упадешь
На колени
У привычного с детства порога.
Повезло возвратится,
Живым повезло мне остаться.
Над крышами сладкий
Подымается клочьями дым.
Постаревшие мамы друзей
Приходили ко мне повидаться,
Все надеясь, что я
Возвратился с войны не один.
6 мая 1997 г.
* * *
Бегут колесики,
Стучат колесики,
Напевая грустный
Однотонный мотив.
Бегут колесики,
Стучат колесики,
Несут меня
По большому пути.
Позади - километры, впереди – вдвое,
Впереди цель.
Я помню все, что теперь – былое,
И слезу на твоем лице.
Я помню белую нитку провода,
Тракт. Перрон.
Я помню наши скромные проводы
И теплушку – “телячий вагон”.
Не счастье ль всё, что умеет грезиться?
В шутку, всерьез, любя,
Луной хочу над тобою свесится
И посмотреть на тебя.
Бегут колесики,
Стучат колесики,
Напевая грустный
Однотонный мотив.
Бегут колесики…
Стучат колесики…
Увидеть тебя б…
Найти…
11 января 1943 г
г. Котлас. Воинский эшелон.
СТАРАЯ ПЕСЕНКА
Друзьям
Старой лирической песни мотив
Мне напел патефон.
И прошлое вспомнил я, загрустив,-
Хмельной и дразнящий сон.
Под песенку эту семнадцать мне было,
Под песенку эту девчонка любила.
Под песенку эту кружились с ней в вальсе,
Под песенку эту с ней целовались
С песнею этой сердцем теплели,
Учились по ней о любви говорить мы.
На фронт уезжали в серых шинелях
Под песенку эту в замедленном ритме.
И песенка эта да наши семнадцать
Нам помогали врагу не сдаваться.
С песнею этой милых припомнив,
Мы умирали на линиях фонта.
Нет, не забыта песенка эта
В грохоте войн на любимой планете.
5 октября 1950 года
г. Харьков
* * *
А было мне семнадцать лет
И все в новину.
Я вещмешок и пулемет
Взвалил на спину.
И в первом не было бою
Ни капли страха.
И романтизм во весь свой рост
Вставал из праха.
Но полегло друзей-ребят
В атаке с хода
В тот первый день календаря
В ночь на второе сентября
Две трети роты.
И во втором в поклоне пням
Спина немела.
Я был в бою второго дня
Самым несмелым.
Но постепенно привыкал.
К восьмому бою
Я, наконец-то, снова стал
Самим собою.
Пришло, как пониманье гроз,
Преодоленье страха,
И романтизм во весь свой рос
Вновь встал из праха.
И я вошел в военный труд.
Умойсь, пехота,
На просвинцованном ветру
Кровью и потом.
Но был на месте генштабист.
Совсем без шуток,
Ругнувшись с горя: - “Мать твою!”
Он подсчитал – солдат в бою
Лишь восемь суток.
Он должность исполнял свою
И знал заранее,
Что буду я в восьмом бою
Убит иль ранен.
И вот восьмой, последний бой
И в узел нервы.
И шли, и шли к передовой
Резервы.
И в ту же ночь на высоты
Обратном скате
Меня, забрав мой пулемет,
Сменил приятель.
Ему идти в свой первый бой,
Что зол и жуток,
А мне – успеть вернуться в строй
За восемь суток.
Я кровь, что падала на след,
Прикрыл ботинком.
Мне было восемнадцать лет
И смерть в новинку.
22 июля 1980 г
* * *
Снег осенний ложится на стылую грязь,
Вдоль дорог, будто распяты, черные ели.
Мы идем, спотыкаясь и зло матерясь,
Под ремень подтыкая полы шинелей.
Страх уходит под ложечку или живот,
Ближе к сердцу ложится беда.
Торопливо кукует их пулемет –
Не успеть сосчитать года.
И уже на замахе с гранатой рука,
Но, сбежав из недолгой неволи,
Разогретая пуля коснулась виска
И рассыпала годы по полюю
24 декабря 1994 г
* * *
Други наши у Курской дуги
У Высоких и Низких Татр,
Сделав все, что они могли
Навсегда перестали мечтать.
Нам запомнилась пядь земли,
Где в огненно - красную роздымь
Под сержантское хриплое “пли!”
Шла Победа в нашей цепи
И мечтала с нами о звездах.
Им бы в строй наш сегодня встать!
Чтоб от Арктики до Антарктики
Шар земной заставить мечтать
О полетах к иным Галактикам.
Им бы в строй! И дела вертеть,
И не значится в отмечтавших.
Но так грустно и глухо медь
Поминает по праздникам павших.
Нас любою мерою мерь,
Сок вишневый по коже брызни.
Я и сам принимаю смерть,
Если во имя жизни.
1 декабря 1961 г
СОЛНЕЧНОГОРСК
Здесь были немцы восемнадцать дней.
Душа и город насмерть леденели,
Но даже растопив горящим сердцем снег
Она на помощь к сыну не успела.
Метель, метель, тебе не уставать.
Кружи и вей по-прежнему упрямо.
Ведь, чтоб других солдат не волновать,
Он шепотом, слабея, крикнул: - “Мама!”
И в крике – удивленье, боль и гнев…
Но таял красный снег до красной глины…
И до сих пор стучится в сердце к ней
Зовущий голос сына.
И вот она на кладбище идет,
И тишина печальная окрест,
И, как ребенка, на руках несет
Как будто легкий, но тяжелый крест.
Все заметя, валится новый снег,
А горя сохраняются приметы:
Здесь были немцы восемнадцать дней
И до сих пор старуха помнит это.
14 июля 1962 г
г. Солнечногорск
МЕДСЕСТРА
Злой и неистовый ветер полощет
Золото листьев в соседней роще.
И, наигравшись, натешась вволю,
Желтой поземкой гонит по полю.
Вы и не знали, не замечали,
Что на дубах ордена и медали?
А на тонких белых березах
Будто застыли девичьи слезы?
Я не знаю, как ее звали,
Ту, что с нами тогда воевала.
В поле каком, под какою ракитой,
Отвоевавшись, была зарыта
Та, что двух слов сказать не успела,
Та, что сердцем, всей его силой
В материнском порыве движением смелым
Тогда от смерти меня закрыла?
Она бессмертье завоевала
Не дочерями, не сыновьями.
Как молодость наша, как подвиги наши,
Она всегда и повсюду с нами.
Память о ней нам не изменила,
О самой красивой на всю планету.
Будто салют
Над ее могилой –
К солнцу
Умчавшаяся ракета.
1958-1959 г.г.
ТАНК Т-34
За насыпи крутым пригорком,
Не видная в минуте вязкой,
Крадучись, прошла тридцатьчетверка
В облаке из грохота и лязга.
Словно бы в ладони великан
По ушам тугой ударил выстрел.
По солдатскому присловью: - По рогам!,-
Подчеркнув, что все-таки мы выстояли.
Мятый след пересекает местность.
На ухабах и колдобинах покачиваясь,
Траки придавив, она в известность
Навсегда неодолимо вкатывалась.
И вошла, хоть путь ее не скатертью,
И в песенку и в поговорку.
Она была нам смелой матерью
Защитница тридцатьчетверка.
И я всегда, как на руках ее,
На левом на крыле у башни
Сидел влюблено и не ахая –
И беспокойно и чуть страшно.
И в далях предстоящих лет,
Завещанный всему хорошему,
Младенцем божьим на крыле
Сижу и не боюсь быть сброшенным
2 января 1999 г.
* * *
Полынною степью
От балки до балки
Шли черные танки
Слега вперевалку.
Левый трак.
Правый трак.
Трак. Трак. Трак. Трак.
Левый – трак.
Правый – трак.
Березу – под левый.
Тополь – под правый.
Силой берет окаянное право.
Под богом
Над Бугом
Рассеяны беды.
Правый трак –
На могиле деда.
Где твои кони, гей, балагула?
Ты с ними плакал и балагурил.
Ты их кормил горбушкой соленой,
Как повелось со времени она.
Где твои кони? Где твоя фура?
Гей, балагула! Проснись, балагула!
Давай пулемет установим на бричке.
Пусть бричку трясет в боевой лихоманке.
Мы по очень хорошей военной привычке
Полоснем по врагу,
Чтоб от фланга до фланга.
Нам с тобою в бою не до пальмовой ветки,
Нам поверженный враг и медаль и венок.
В 95-й Молдавской в конной разведке
Тебя еще помнят карабин и клинок.
А танки и шатко,
А танки и валко,
Чуть колыхаясь,
Чуть вперевалку,
И прикрываясь облаком пыли
Трак – по могиле.
Трак – по могиле.
Нету могилы.
Не было деда?
Не было деда – не было Родины.
Врагу подарю я беду – не победу,
Будет должок сторицею отданный.
Врага я заставил завести напоследок
С пулей моей смертельные шашни.
Где его пушка? Где траки и башня?
Но существует могила деда.
Ныне в степи полыханной, полынной
Кони пасутся и ждут балагулу.
Я приходил к ним, считайте с повинной,
Плакал с конями и балагурил.
Я обещал дончакам и тракенам
К самому лучшему всем перемены.
Я обещал – человечески просто –
Счастье дарить на всю жизнь. До погоста.
Так и живу. Сам от счастья шалею
Мне б дополнительно выпросить веку.
Я никогда добра не жалею
Ни животине, ни человеку.
7 апреля 1979 г.
* * *
Умирают ровесники. Все-таки вдруг.
Им всего чуть за сорок на круг.
Не болели они, не скулили они никогда.
Но я знаю, они простудились, когда
Промокали под хлестким свинцовым дождем,
Просыхали, сквозь пламя Победу и Жизнь пронося.
Вас, кто спустя поколенье рожден,
Всех о дне похорон известят.
Умирают отцы. Внукам – только портрет
А и было-то деду всего сорок лет.
Оттого, рвя за сердце, как последний протест,
Заскрипел, в домовину улегшись, протез.
Четверть века прошло. Не во сне, не со сна –
Наяву навещает нас снова война.
18 августа 1969 г.
* * *
Мы привыкаем к рукотворным чудесам,
Мы научились тиражировать Сезам.
Улыбка радости впечатана в уста,
Когда удача в случае из ста.
И пусть живой водой омоется мечта…
Но из полегших ни один не встал.
18 мая 1980 г.
ЯРОСЛАВНА
Не рисованной ты мне приходишь всегда,
Всех веков на века разорвав паутину.
Ты сегодня совсем уже не молода
И давно не портрет в галерее картиной.
Я запомнил тебя в пекле горя из горь,
В громах танковых пушек, неистово близких,
И в глазах твоих видел величье и скорбь
И немеркнущий свет любви материнской.
Это в сердце твоем
Миллионы кровью запекшихся дат…
Это дети твои
Не вернулись назад,
Это слезы твои
Над холмами могил
Неизвестных солдат.
30 марта 1960 г
О З А В И С Т И
(от имени павших)
Мы вам завидуем.
Мы вам очень и очень завидуем.
Но клянемся, подняв на ладонях сердца,
Что врага, как врага опрокидывая,
Мы деянья свои повторили бы вновь до конца.
Мы вам очень завидуем.
Вы вернулись в родную сторонку,
Опалив свое сердце
В справедливом и смертном бою,
Обнимали Победу, как маму свою, как сестренку
И ковром ей стелили отвагу и верность свою.
Да, мы знаем, что стали бессмертными.
Но, ведь, плачут, роняя цветы к пьедесталам
Наши милые, нежные, смертные,
Что теперь одинокими
На земле вместе с вами остались.
Нам до звезд не взлетать,
Нам детей не рожать,
Нам теперь не взрослеть,
Не стареть.
Бронза губ наших
Чувствует ваше дыханье,
Наши руки в мозолях гранитного камня
И все-таки плохо,
Что нам не страшна теперь
Смерть
Но если бы можно,
Мы все повторили бы вновь
И шли бы к Победе,
Врага на пути опрокидывая.
Мы очень вас просим:
Не забудьте про нашу любовь.
И никогда, Никому
Про то, что мы вам
Завидуем.
30 марта 1980 г
* * *
Мы все у судьбы на прицеле,
Но не сдаваться же нам,
Тем более бьет не по цели –
Лупит по площадям.
Лупит, стараясь истово.
Навык есть у меня:
Только вперед и быстро
Выходят из под огня.
Конечно, бывают частности.
Но, научась воевать,
Закономерность случайности
Я не хочу признавать.
7 октября 1997 г
* * *
Святославу Павлову
Гитлеровцы, разорив кладбище,
замостили дорогу памятниками,
обеспечивая проход танков.
По закону неправедному,
По не человечьему
Неохотно,
Противясь,
Всем желаниям вопреки,
Беспокоясь об остающихся,
Только делать –то нечего,
Покидают наш мир
Старики.
Им
Не сказаны вовремя
(В суете недосуг повторять)
Те слова о любви,
Что всегда в поднебесье разлиты,
К нам приходят они,
Когда в горе горя,
Мы их пишем на мраморных плитах.
Слишком поздно,
И все-таки слышится нам
На бессонных рассветах:
-Дети мои, как вы там,
Как живется вам ныне на свете?
По живым и по мертвым,
По рощицам взрощенным
Рычащие танки
По-звериному рыскают.
И войною
Глухая дорога замощена
Памятниками и обелисками.
Оправданий себе не приемлю.
Окаменевшая память
Уже не могла убежать.
И слова о любви
Были втоптаны в землю,
Как солдаты,
Умевшие до конца оборону держать.
Танки грызли гранит,
И пыль, улетая,
Уносила по буквицам
Имена…Имена…Имена…
Но они проросли,
Как зерно прорастает,
Когда с поля уходит война.
Наше небо так долго не было синеньким…
Но на тяжком
К Победе пути
Мы в горячей крови своей
Утопили насильника.
И да будет отныне
Неповадно
С войной к нам идти.
Неожиданен все-таки
Подаянием ли,
Воздаяньем
День,
Когда обещаньями
Бредит весна.
По дорогам,
Замощенным
Нашей бедой и страданьем,
Мы идем в старики
И молчанье
Сопутствует нам.
И всплывают
Над плитами страшного шляха
Памятью боли и расставаний
И уходит в полет
Невиданной птахой
Голос,
Не знающий расстояний,
Голос,
Каждому с детства известный
В такт небыстрым шагам:
-Как живется вам, любые дети?
Дети мои, как вы там?
Вот и внуки уже по пятам.
И придет
Наш черед
На бессонном рассвете
Повторять
Всем оставшимся:
-Как вы там,
Как живется вам, дети, на свете?
Как там,
Танки не гложут гранит?
Имена
Не разносит, как пыль
Дуновеньем разбойного ветра?
Есть на свете любовь.
Пусть она сохранит
От войны,
Поруганья,
Забвенья.
-Дети мои, как вы там?
Как живется вам ныне на свете?
24 ноября 1994 г.
* * *
Ожегший нас войны каленый ветер
И на душе и теле жестко выжег
Желанье не награды, а Победы
И робкую надежду, чтобы выжить.
Одолевая вязкость пажитей и пашен
И пыли городов разгромленных отведав,
Нас разделив на павших и не павших,
Сбив каблуки, с весной пришла Победа.
И лишь тогда, накрыв все наши беды,
Слез радостных глухим тяжелым градом,
И орден Жизни, и медаль Победы
Мы приняли желанною наградой.
11 марта 1995 г.
ПРАЗДНИК ПОБЕДЫ
Праздник Победы! Праздник Победы!
Счастливые слезы и горькие слезы.
Давят на плечи ушедшие беды,
Клинками всполошено всплеснуты грозы.
Огрублены руки касанием стали,
И рваные метки на сердце – навечно.
Но солнце метелится в ярких медалях,
И полдни согреты теплынью сердечной.
Кто возвратился, кто в поле остался…
Горе не меряно, счастье – несметно.
Праздник Победы, ты нам достался
Огромной ценою нашей Победы.
13 июля 1980 г.
* * *
Нам печальное счастье звенит,
На мгновенье забыты все беды.
И салютом уходит в зенит
Отзвеневший праздник Победы.
А я помню пустынный Донбасс,
Руки вяжет тяжелый “Максим”,
И в ночи приглушенный бас –
Песню стонет таджик Керим.
Задыхаемся на ветру,
Отдышаться – раскроем рот.
После боя идет к утру
Пулеметный мальчиший взвод.
На рассвете нам старшина
Каши вдоволь даст из пшена.
И мы падаем на песок,
На кулак уронив висок.
Помкомвзвод сторожит, не спит
И диктует сводку потерь:
-Тяжко ранен…Убит…Убит…
Первый номер? Да я теперь.
И опять хрипловат рассвет
От застуженных глоток орудий.
Мы наш светлый, наш белый свет –
Обещали – прикроем грудью.
И полсотни лишь лет спустя,
Жизни радуясь и грустя,
Вспоминаем Хатынь и Гернику,
И уже хоть на крик кричи,
Мы, тогда пулеметчики-станкачи,
Теперь слышим о нас: - Смертники.
Не согласен я. Пусть заслуженные,
И наград и льгот удостоенные,
Равнодушною лаской задушенные,
Мы все вместе, как прежде, воины.
И от ран и душевной боли
К нам из прошлого тянется весть:
Завтра, может быть, скажете: - Были.
А сегодня мы с вами. Мы – есть.
12 августа 1995 г.
* * *
В тот день Победы светлая гроза
Еще дрожала в светлом нетерпенье.
Накатывалась тишина. Глаза в глаза
Смотрели, повстречавшись, поколенья.
Грядущим победителям скорей
Сомненье руку занесло за ухо:
-Наверно, врут нам про богатырей,
Смотри, какие ходят развалюхи.
Обиды наши в выдержке тонули.
Конечно, мы им все сполна простим.
Бессмертно мы стояли против пули,
Пред временем беспомощны стоим.
8 ноября 1990 г
ВОСКРЕСЕНИЕ
Мужчины стонут по ночам.
Не оттого ль, что в сердце ломятся
Отчаяние и печаль,
Неся с собою в ночь бессонницу?
Ведь продолжается сраженье,
И продолжают бить орудья,
И ощущаешь пули жжение,
Прикрыв соседа справа грудью.
И будто сбит на самом взлете,
И боль, и на землю паденье,
И смолкший грохот пулемета
Восприняты, как невезенье.
Но каждой ночью, воскресая,
С неутолимым нетерпеньем
Мы все с начала повторяем
До самой боли и паденья.
Мы навсегда на этом поле.
И небосвод не снять с плеча.
Как дань большой и давней боли
Мужчины стонут по ночам.
14 октября 1970 г.
14610 ДЕНЬ ПОСЛЕ ВОЙНЫ
Что считать теперь годы!
Подламывая и клоня
Всю жизнь штормовая погода
Сопровождала меня.
На непогоду шалую,
Испытывавшую меня,
Не жалуюсь. Счастьем жалован
Выкупанный в огнях.
День не устанет длиться
И не иссякнет весь.
Нечем мне похвалиться,
А чем гордиться – есть!
В памяти медленно тонет
Сорок третий отчаянный год.
И помнит огонь ладоней
Станковый пулемет.
Нет повода сомневаться,
Легенду о них твори:
Мальчики в восемнадцать –
Чудо-богатыри.
Это они – Пехота.
Каждый болью умыт.
По-прежнему непогода
У самого сердца штормит
Так от времени она,
Как достиженье вершин,
Поле троянд червоных
У каждого из мужчин.
Что ж считать теперь годы –
Ни подарить, ни избыть.
Счастлив, битый невзгодами,
Не разучился любить.
Декабрь 1985 г.
Н о ч н о й г о с п и т а л ь
Аде
Сестра! Присядьте-ка у ног.
Я не могу заснуть.
Погода на осень давно,
Я ж чувствую весну.
Она придет, пестра.
Сестра! Присядьте-ка у ног,
Но не как медсестра.
Мне руку дайте. Как легка!
Не сплю в такую полночь я.
И у моей сестры рука
Такая же девчоночья.
Как тихо. Будто спят века.
Сестра! Побудьте до утра,
Но не как медсестра.
Ночь, как могучая река,
Как пьяное вино.
На сердце у меня рука
Пусть пролежит всю ночь.
А мысль, как боль остра:
Сестра! Могли бы вы помочь,
Но не как медсестра.
А в госпитале тишина.
От болей многим не до сна.
Баюкают бинты.
Я очень счастлив, что в огне
Я не сгорел, хотя и ведал страх.
Сестренка! Нравитесь вы мне,
Но не как медсестра.
2 августа 1949 г.
г. Москва
НА ГОСПИТАЛЬНОЙ КОЙКЕ
На госпитальной койке вновь лежу
С отвоевавшими больными мужиками.
И тишина тяжелыми руками
Закрыла заоконную грозу.
По мирным времена невелика
Палата в белых тумбочках и койках.
Мы вспоминаем о своих полках,
О всех друзьях, о командирах стойких.
А ночь во всю пикирует на нас
И лампы гаснут, как в ночи ракеты.
И в жесткие объятия война
Хватает нас во всех своих приметах.
И пулеметы вновь прерывисто строчат,
Еще чуть-чуть и дело к рукопашной,
И танки промелькнули грохоча,
Оставив рваный след на голой пашне.
И до утра ворочался сержант,
Команды отдавая сорокпяткам,
И что-то нам крича о рубежах,
Скрепляя речь непревзойденным матом.
А утром мужики опять встают.
В рассвет росистый распахнули рамы.
О том, что побывали мы в бою,
Молчали отрешенно наши шрамы.
Да, мы болеем чаще и сильней,
И нам самим, представьте, жалко, люди,
Что день-другой (смотрите веселей),
Что день-другой – и нас уже не будет.
Осиротеет мир в печальное тогда,
Но все, ведь, как учили, по науке.
И мы вам оставляем навсегда
Любимых женщин и любимых внуков.
11 сентября 1982 г
СЕРДЦЕБИЕНИЕ
Над больницей тишина
И в больнице тишина.
Сердце тукает тихонько
От темна и до темна.
Стук-постук. И перебои.
В промежутке тишина.
Отступает сердце с боем –
С временем идет война.
И халатик белый-белый
Не отходит от меня.
И тому секунду квелый,
Радуешься свету дня.
Снова к книжке тянешь руки,
Уходя от небыли.
Все тревоги, боли, муки
Будто бы и не были.
Вот и жизни продолженье
Всем желаниям впопад.
За окошком в настроенье
Белый тихий снегопад.
Над больницей тишина
И в больнице тишина.
Сердце тукает тихонько
От темна и до темна.
7 декабря 1995 г.
ПЯТИДЕСЯТИЛЕТИЕ
Лучше бы ложь или сплетня…
Но хлещет почти, как плетью:
“-Бывших семнадцатилетних
Поздравляю пятидесятилетьем”
Жизненный опыт чуду
Не оставляет мест.
Гордое: “Мы – будем!”
Стало скромным “Мы - есть”
Можно уже итожить
О время упершись грудью:
Вот до чего мы дожили,
Вот, что оставим людям.
Был вырыт и есть поныне
Передбросковый ровик.
Где-то на Украине
Розы цветут на крови.
Оружие было к рукам нам.
И за смертоносным бредом
Сердце положено камнем
В основанье Победы.
И ощущается счастьем,
Немеркнущею любовью
Эта наша причастность
К общим беде и боли.
И ежегодно вешнее
Празднество человека.
Это и есть главнейшее
За мгновенные наши полвека.
А все остальное смело
С главным навек повенчано:
Есть любимое дело,
Есть любимая женщина.
Презренною будь умелость
У локтя зубами клацать.
За озорство, за смелость –
Нам трижды всего семнадцать.
Бокалы звенят сегодня:
“Здоровья семнадцатилетним!”.
А то, что нам по полсотни –
Всего только ложь и сплетня.
26 июля 1975 года
17 снтября
После тяжелого ранения
в бою прошло 55 лет.
День рожденья. Пять с полсотней.
Я моложе самого себя.
Крепко помню батальон пехотный,
Павших в первом же бою ребят.
Было нам тогда по восемнадцать.
Не учили нас себя жалеть…
Жить бы всем!
Любить Страдать. Смеяться.
Только бы от счастья и шалеть.
И не ожидать, что в ярость буден,
Ратный труд наш предав и избыв,
Вдруг ворвется клятый час Иудин,
Вдругоряд моих друзей убив.
До чего ж, друзья, мы с вами дожили?
Слышите, сердца от боли стонут.
Отчего же мы не уничтожили
Эту пятую предателей колонну?
И во имя жизни и любви
Ненавижу, ненавижу, не-на-ви-жу
Перевертышей, предателей и выжиг.
А друзья не встанут. Не зови.
Во времени, прогорклом черным дымом,
Напрасно всплыть старалось наше “Если б!”
.О, если б знали, как необходимо,
Чтоб павшие немедленно воскресли.
17 – 24 сентября 1998 г
О П А М Я Т И
Мое поколенье становится старше.
Давно позади постижение зрелости.
Но боль ощущаю по - прежнему также
С каждодневным сегодняшним
Горем и гневностью.
Горе и гневность во мне полнокровны,
Они неизбывны и в сердце отмечены
Не рваною лентой фильма повторного,
А памятью – проклятьем и счастьем
На веки на вечные.
14 апреля 1980 г
* * *
В поисках солнца голову выше!
И словно вспугнул неожиданный выстрел:
-Что-то я ничего не вижу!
-Друг взглянул, сказал: -Слезы вытри.
Перед глазами темные пятна.
Куда-то скатилась дней золотинка.
В последний поход свой уходят ратные.
Всей и гулянки, что на поминках.
14 сентября 1994 года
СОВРЕМЕННАЯ ПЕСНЯ
Воинам
Надвигаются сумерки летние,
Песня слышится издалека
И все тише и все незаметнее
Над землею плывут облака.
Все, что помнится, все, что нам помнится
От войны и надежд и любви,
Вдруг приходит в мечтах и бессоннице,
Вырастая, как храм на крови.
Это к нам обжигающей вестью
Возвращаются явью и в сны
“Хорошо, что ты есть” – от невесты,
“Хорошо, что ты есть” – от жены.
Не безгрешные, злые, упрямые
Выходили мы из берегов.
Есть у нас и медали и шрамы
В искупление наших грехов.
И на счастие и беспечалье,
Разлучить обещая с бедой,
Нам ручьистая песня звучала
И, звеня, уводила с собой.
Чернооких весенних проталин
Мы умели улыбку ловить.
Мы мужским своим делом считали
Охранять, защищать и любить.
Ну, а если… С нечаянной вестью
Издалека нам будут слышны:
“-Где ж ты, миленький мой?” - от невесты,
“-Хорошо, что ты был”- от жены.
И, как ястреб, над нами кругами
День уходит, теряясь вдали.
Так, взмахнув, как платочком, крылами,
Покидают страну журавли.
Мы сегодня, быть может, последние,
Оттого так полынно горька
Наша песня, в сумерки летние
Прилетевшая издалека.
21 февраля 1997 г
П Р О Щ А Н И Е
I
Нас все меньше и меньше
на улицах и площадях,
Седина светлым солнечным нимбом
взошла над усталыми лицами,
Нас и время и жизнь и сегодня еще не щадят
И за каждый наш промах нам всем воздается
сторицею.
День наш строг и суров и, теченью секунд
повинуясь,
Мы идем на закат и солнце нам светит в лицо.
Мы уходим от вас, мы возвращаемся в юность
И вернемся к вам ликами в росписях ваших дворцов.
II
Когда придет вновь юбилей Победы
И, торжествуя, вспомнит нас страна,
Сложите песню из любви и света
И памяти, что позади война.
И сбудутся счастливые приметы,
Хоть жизнь и время нас не пощадят.
Мы воплотимся в памятник Победы,
Навечно встав на ваших площадях.
И долгу перед нами повинуясь,
Припомните, что завершив войну,
Мы не ушли, мы возвратились в юность,
Оставив вам великую страну.
18 февраля 1996 г.
В ы с о т а, к о т о р у ю н е с д а ю т
Друзьям – ушедшим и оставшимся
Меня накрывает сень
Смуглого в бархат рассвета.
Письма написаны всем.
И в ожиданье ответа,
Сердцем почти прильнув
К стуку шагов почтальона,
Вслушиваюсь в тишину,
Кажущуюся каленой.
А мир становится шире
И, округлив глаза,
Время идет над миром
Не оглядываясь назад.
,
Ушли в никуда мужчины.
Совсем. На все времена,
Оставив нам лишь морщины
И память - связку гранат.
.
А я ожидаю ответа.
Я все ещё на высоте.
Как прежде, смуглы рассветы,
Хотя не так, как хотел.
29.07.2001 г
Б о л ь
Атакуя, мы все против пуль одиноки
Но и враг против нас – только враг и один.
Нам рассыпчатый снег туго связывал ноги.
И, как ноги из снега, рвался крик из груди.
Только мы и враги. Все пространство – пустынно.
И в мгновенном порыве только силы напрячь…
По - предательски сзади разрывается мина.
На морозе хрустящий снег ожогно горяч.
Во внезапную боль не стыдятся побега,
И всесильна ее немота
Перехода из белого пламени снега
В белое пламя бинта.
Боль не знает совсем временных рубежей.
Все не дарит забвенья природа нам.
Старух и девчонок полвека уже
Я пугаю лицом изуродованным.
Но в лицо не бросают сегодня: - Калека…
Ведь у каждого в горле горьким комом война.
Мы выходим из боли почти что полвека.
А она только с нами уйдет. Не одна.
26 декабря 1999 г.
* * *
Поколение наше, отвоевав,
Отработав и отлюбив.
Незаметно уходит, оставив вам
Понимание: с нами был...
Нам кажется, город пуст -
Здороваться стало не с кем.
Тихо плавает в сердце грусть,
Слезы пугают всплеском
Но, Вечности добрый вестник,
Вокруг незнакомые лица.
Как прежде на улицах тесно,
Куда бы ни устремиться.
Хочется жить. Отчаянно.
Потому не уходим сразу мы
И всем незнакомцам встречаемым
Мы желаем счастья и разума.
Обелисков огранив гранит,,
С болью, ставшею былью,
Жизнь надолго для вас сохранит
Память светлую: - С вами были...
22.06.2002 г.
Н О Ч Н А Я С Т Е П Ь
Ушел над Родиною в ночь
Тревожный день так суетно…
В расстрел… В распыл…
И взглядом из под тяжких век
Стекает в Степь разбойный век,
Который – был.
И месяц, между туч юля,
То отставал, то обгонял,
Гонясь за мной.
А Степь молчит, едва шурша,
И тихо плачется душа,
Скрывая непокой.
И костерок горит в Степи.
Звезда кричит: - Не утопи
Меня в огне.
И крик в отчаянье тонул
И вновь всплывал. И грустный гул
Не утихал во мне.
Мне этот гул напоминал,
Что близится девятый вал.
И неожидан звездопад,
Похожий на шрапнельный град
С войною за собой.
Неужто молодым опять
Идти на бой? Но воевать –
Удар под дых.
Неужто старикам опять
Из пепла Землю поднимать,
Спасая молодых?
Порывом ветра, как всегда,
Всколышется вверху звезда…
Падет иль нет?
Мы устоим. Не упадем.
Упрямцы, мы опять идем
На яркий свет.
14.09.1994 г
г. Умань – г.Киев
* * *
Война была уже завершена.
Но, жестким прошлым все ещё не ставшие,
К нам приходили похоронки запоздавшие,
И потому не кончилась, война.
И потому конца её не ищут,
Что, покалеченные раз и навсегда,
Всю жизнь мы помним – есть ещё беда,
Что, не спросясь, является в жилище.
Настанет день – несчастный очень день:
Последний из оставшихся в живых,
Нам о войне прочтет печальный стих,
Уйдет от нас, как будто прячась в тень.
Мы помним, мы печалимся, поём.
Становится страшней несказанное слово.
Война. Забудем ли её?
Позволим ли начаться новой?
4 – 11.04.2002 г
П а ц а н ы
Есть вечные слова. Им точно вековать
И в душу западать, едва коснувшись слуха.
Нас, отроков, прозвали: - Пацанва!
И слово это радовало ухо.
Мы были вправду “оторви и брось”
И знали уйму слов из неприличных.
А на уроках хоть не в глаз, так в бровь,
Все отвечали только на отлично.
Запоем чтенье – вот еще беда.
Так на Руси бывало во все веки.
Одной нам было мало и тогда
Мы оккупировали все библиотеки.
Нет, нет, я вам ни капли не приврал.
Читать, читать, читать вошло в привычку.
Зато на переменах на “ура”
Девчонок дергали за тонкие косички.
А все за то, что сбудется потом,
Когда веленьем станет зов девчачий.
Сегодня же горели кулачки. И кто
Не помнит, как девчонки тихо плачут?
И был иной тяжелый сердцу миг,
Его не спрятать за дверьми Сезама.
И мы пытались кулачки отмыть
Раскаянья и понимания слезами.
Тогда врывались болью и, губя,
Невыносимей становилась мысль и участь:
Право на жизнь включает ведь в себя
Еще и право, к сожалению, на глупость
А если созорует вдруг пострел,
- Эй, пацаны! – настороженно гаркнут.
А мы поем про выше и быстрей
И слышим вслед себе: - Вот будут парни.
Но коридоры школ, сколь не длинны,
Кончаются. И мамам это стоило…
Вся наша пацанва в огонь войны
Переходила строго и достойно.
И кто-то помнит, знает лично,
Слова и до сих пор не без цены,
Как классный задавака и отличник
Нас подымал в атаку: - Па-ца-ны-ы!
Я думаю, девчонки нам простили
За давностью и смертью – на века
Свои косички. Слезы их отмыли
Все пятна черные на наших кулачках.
Есть день в году. Мы, не клоня голов,
Еще живые, сердцем войны видя:
-Что, пацаны, подымем? За наших пацанов,
Что не дали девчат наших обидеть.
Забыть об этом – веку не посметь.
О нас вам всем напомнит время властно,
Право на жизнь в себя включает смерть
За тонкие косички одноклассниц
10 февраля 1998 г.
Б Ы Л О
Она была, конечно, дура
А он, естественно, дурак.
Но в низкой упрекнуть культуре
Нельзя было. Нельзя никак.
Да потому, что лишь по восемь
Ему и ей. И первый класс.
Но в глаз его густую просинь
Она косила черный глаз.
А он, презрев её скакалки,
Её косу и горделивость,
Открыто ей давал шпаргалки,
Друзьям отдав себя на милость.
Да вот он и десятый класс.
В свою недолгую весну,
Испуг и боль девичьих глаз
Запомнили на всю войну.
Уже мужчинами быть силясь,
Не знали, что там впереди.
Их так немного возвратилось,
Неся Победу на груди.
У сердца жил осколок стали.
Грусть утопив в тяжелом охе,
Они друг друга потеряли.
В послевоенной суматохе
Есть чудеса на белом свете:
В душе ещё надежду милуя,
Он встретил как-то раз в газете
Все ж незабытую фамилию.
Всем песенкам еще не спетым
Даря мелодию пути,
Он повторял вслед за поэтом:
“-Найти. Прижать к груди. Спасти.”
Нарушив все приметы века,
Смущаясь и робея малость,
Два незнакомых человека,
Воспитанно не целовались.
Беседы, ежиком топорщась,
Кололи души ненароком.
Судьба все же наслала порчу,
Не посчитав её пороком.
Все было разным, не как лонесь.
Тихонько плакала мечта.
Она: - Пожалуйста, опомнись.
- Очухайся! – он ей спроста.
Она давным-давно не дура,
И он давненько не дурак.
И вовсе ни при чем культура.
Но жизнь… Не скажешь: - Так на так.
Притерпимся? Да не едва!
Нам с нею никуда не деться.
Но глаз былая синева
Все смотрится, как сталь у сердца.
И все же тонет в черноте
Глаз, не забытых с довоенья,
Та сталь, что молча в темноте
Надеется и ждет забвенья.
27.09.2002 г.
* * *
Разве можно любить и сердиться?
Да еще побывав на войне?
Это может мне лишь приснится,
Да и то в нехорошем сне.
Не сержусь. Но в предзимье утраты
Листопадом летят снегири.
И любовь не поделишь на брата,
Как делили мы сухари.
7 января 1944 г
г. Омск э/г № 3504
* * *
Мы уходим. Уже последние.
Твердь под нами пока еще плотная.
Мы просим погоду быть летнею.
И, конечно, желаем лётную.
А над нами дождь – в сливу градины,
А лицо промытое – шрамом мечено.
Час еще, пусть у бога краденый,
Нам нужней, чем ему, Вечному.
Нам успеть сказать –все оплачено,
Не должны никому ни малости.
Молчаливое наше плачево –
Это только следы усталости.
Мы уйдем, на дороге осядет пыль,
Тишину сломает команда ротного:
-Запевала, вперед! Грянем песню быль,
Воспоем на прощанье Родину.
А в дорожной пыли пацанье-мелюзга
Вслед за нами, как на спор, росли
Бьют пока придуманного врага…
Вот и радуемся нашей поросли.
29.06.2003 г.
П р е д в а р и т е л ь н ы е и т о г и
“Когда я итожу
то, что прожил”
Вл. Маяковский
1. Штормило море под синим небом,
Штормило небо и зелень тверди
Манила в поле ржаного хлеба
Где нету смерти.
Свиреля, ветер сравнялся с Паном.
И прежде горя, печалей прежде
Не утешайся самообманом
В пустой надежде
28.12.2002 г. :
2. Шуршала галькой волна лихая,
Давился берег, волну лакая,
И дерзкий ветер, волну лаская,
Забыл про жалость.
Роняло солнце свои заплаты,
В волнах шипели лучи заката,
Скатился вечер лучом покатым…
Жизнь продолжалась
13.12.2002 г
3. Пылили ноги дорогой долгой.
Веленьем сердца, сознаньем долга
Шли до Берлина от самой Волги,
Судьбой затарясь.
Еще прошли бы, хотя устали.
Но время вышло. Все потеряли.
С торгов уходят родные дали.
И рядом старость.
12.12.2002 г.
М о н о л о г в е т е р а н а
Дружба крепчайшей цепью
Скрепила нас. Ясненько?
Служебную нам с прицепом
И хор. Непременно Пятницкого.
Официантка легко и ходко,
Распахнув глаза-черносливы
Несет 150 водки
И кружку светлого пива.
А следом (-Посторонитесь, милачек! -
Откуда смелость у пухленькой?)
Десяток соленых килечек
На блюдце с каемкой голубенькой
-За здоровье твое, пампушечка!
Не сердись за потеки на столике,
К ночи нас ждет подушечка,
А к рассвету в печени колики.
Хорошо ли, плохо ли спали,
Все снится Девятое мая
Жизнь! - В юности воевали,
В старости выживаем
На переполненном кладбище
Уложат нас дружно скопом,
Накроют венками - лапищами
Последние наши окопы.
Отойдут прощальные даты
Младенческою простудой.
Уходить – это дело солдата.
Надеемся, нас не забудут.
Подернуто время крепом.
Сидим за столиком грязненьким.
Служебную нам, с прицепом
И хор. Непременно Пятницкого..
6.12.2003 г.
Р ы ж а я
На груди у нее ленточка тяжелого ранения
и Георгиевская лента ордена Славы
Ты была высокой и рыжей,
Цвет волос твоих и сегодня моден.
Знать бы! - Была ты ко мне всех ближе,
При любой из земных погоде.
Как пуля последней моей атаки,
Полет снаряда, грозно шуршащий,
Расхристанный ветер отчаянно плакал -
Словно младенец, пропавший в чаще..
Потому что дорога, ведущая к счастью,
Коль звездопад пулеметный кроет,
Вдруг обрывается. Продолженье порою
Отсутствует. Целое рвется на части
.
Голова твоя у плеча, как Знамя
Пламенеет и верит в счастливую небыль.
Сумасшедший орел крутит петли над нами
У самого дна голубого неба.
Ветер расплещет рыжие кудри,
Голубые глаза в нетерпенье сузит
Он, наверное, самый мудрый:
Расставания слезы старательно сушит
Милая рыжая. Головушка - Знаменем.
Ожиданием тяжким не мучая,
Обожги мою грудь своим рыжим пламенем
И скажи, что любить - это самое лучшее.
30.10 - 5.11.2004
* * *
За счастье,
Что мы есть,
И радость ту,
Что нам
Не умирать,
Не исчезать,
Не таять
Словно дым –
Не забывайте
Павших.
Слава –
Пополам
Живым
И павшим…
Павшим
И живым…
7 апреля 1966 г.
© Copyright:
Рэм Кульчицкий, 2008
Свидетельство о публикации №108022600998