Память

       

Прошедшим сквозь войны горнило
Костлявой заглянув в глаза
В часы, когда кровь в венах стыла
И след кропила горькая слеза.
Но не сменившим гордое - товарищ
На чуждое народу - господин,
Всем досыта вдохнувшим яд пожарищ
Вгоняя зверя в огненный Берлин.
Кто не забыли и в минуту эту
Боль нетерпимую ранений и их мук,
Но, зубы сжав, не застенают свету,
Не опускают и поныне рук.
Вам, убелённым сединою,
Которая густеет год от года,
К последнему готовым бою
На суд даётся эта ода.

Хватило бы терпения и воли
И отыскались верные слова
Которые не нанесут вам боли,
А приторность не проклянёт молва.
Не мазохисты, бичевать не станем
Себя за то, что поздно пришёл день,
Когда из памяти достанем
Раздумий давних призрачную тень.
Да, не вчера они все появились,
А впитывались может с молочком,
Что с материнской груди лилось
Едва младенческим сжимали кулачком.
От благодарных сыновей и дочерей,
От внуков, да и их потомков,
В долгу пред памятью своей
Гимн в вашу честь сметает кривотолки.

Да и к чему помпезные вам речи
Коли в сраженьях уцелела голова?
Извечно рады нашей с вами встрече,
Ещё тому, что не несёт молва,
Как у соседнего подъезда
Поднимут на руки сегодня гроб,
А у кладбищенского въезда
Играть оркестру, хмуря потный лоб.
И рдяный бархат орденских подушек
Последний раз покажет ордена.
Салютом скорбным не звучит гром
       пушек…
В том есть и нас - наследников вина.
Вас на Руси осталось мало,
Кто пережили Лихо день за днём
Рукою твёрдою кося его устало.
Вот о таких - то речь и поведём.

Не судьи мы и Вас судить
Нам права не дано.
Пора колени преклонить,
За здравие испить вино
Или внимать чужой рассказ
Сжав кулаки до боли
Быть может не в последний раз
Дивясь огромной воле.
Пора в церквях пред ликами Творца
За всех бойцов молить,
Коли не всем знать деда и отца
И на руках лелеять и носить.
Нам не в позор и рухнуть на колени,
В пыли валяться подле ваших ног,
Боль Ваших ран платить цену и пени
Взяв их себе…Кто в этом бы помог.
Как описать, по силам ли задача?
Живые, подскажите – не Всевышний!
Бодря, ответствуйте: удача
В рассказе том, где нет слов лишних.
Пишите, как седели волоса
И руки где теряли силы,
О чём беззвучные стенают голоса
С давно осыпанной в лесу могилы.
         ***
Вновь наступил Великий день
И памятью времён
На улицы ложится тень
От боевых знамён.
Ведёт секунд счёт метроном,
Мелодии тех лет,
Медали ярким серебром
И златом красят свет.
Народ сбирается толпой
Под стяги алой крови,
Внучат ведут они с собой,
В снегу их главы, брови.
А вы заметили беду,
Что поспешает к стягу
Медалей больше «За победу…»
И меньше «За отвагу»
Вот тихо тронулись колонной,
Пытаясь выправку хранить,
Все те, которых ночью тёмной
Иль днём могли убить.
Глав не клонили пред врагами
И хоть не всем везло,
Не ровнили себя с богами,
Смерть не корили зло
И не играли с нею в прятки
В сраженьях никогда,
За жизни не давали взятки,
Но дань платили. Навсегда.
Той данью полнятся могилы
От Волги до Берлина:
Лежат, безусы, полны силы,
Не знавшие улыбки сына,
Не обнявшие плеч любимых,
Не целовавшие их губ,
Молитвою не сохранимы.
А о бок те, кто знал уют,
Кого от венчанной жены
Смерть беспощадно отлучала
И перед ликом Сатаны
Насильно на себе венчала.

Что рассказать о торжествах?
Написано довольно
На многих тысячах листах
Со знаньем или вольно.
Нам по душе уютный двор
И холодок беседки,
Мужской суровый разговор,
Чтоб рядом жёны и соседки
Неспешно терпкое винцо
Поморщась выпивали,
Чтоб раскраснелось чуть лицо,
Чтоб, пошептавшись, запевали
О казаке, лихом коне
И о кинжале, о винтовке,
О распроклятой той войне,
Где жизнь - ничто, в цене – сноровка.
       ***
А в двор под песню входит гость
Ни весел, ни лукав;
Асфальт ощупывает трость;
В карман заткнут рукав,
Булавкой накрепко приколот;
Ступает через муку;
В глазах таится страха холод:
Не утерять бы руку.
А пиджачок изрядно ношен
Да рубашонка в клетку;
Побрит; чуб снегом припорошен
Годам его в отметку.
В ряд не сияют ордена,
Лишь лик одной медали.
Судьба сия обделена:
Или забыли, иль не дали.
Бывало на войне не раз,
Что сразу после боя
Комбат даст писарю приказ
На выбывших из строя.
Но на столе не до наград,
Когда хирург сшивает.
Найти бы военком был рад,
Да где искать не знает.
Зайти с вопросом невдомёк
К седому военкому,
Комбат же бывший иль далёк,
Иль не ровня такому.
А может и в лицо забыл
И не отдал приказ;
Чего напрасно тратить пыл,
Мозолить просьбой глаз.
Остался жив, тому и рад.
Пред внуком лишь обидно.
Душе бойца, что блеск наград,
Не знавшим смерть - завидно.
       ***
Здесь по велению сердец
Мы обратились к деду:
«Войди в беседку к нам, отец,
И выпьем за Победу»
Остановился, оглянулся,
Шагает в холодок,
На кочке с маковку споткнулся.
Всем видно - не ходок.
Сдвигаемся чуть потесней
Освобождая место.
Предчувствием плохих вестей
В душе хлад, мыслям тесно.
Вокруг дворовые детишки,
Покой им в наказанье.
Галдят, волнуются плутишки,
Один к нему с лобзаньем,
Влезает на колени к деду
И по слогам читает
Медали надпись «За победу…»
Германии не знает,
Ни Праги, ни Варшавы,
Ни даже Сталинграда.
Рука, мозолями шершава,
Главу погладить рада.

Васютка, сбегай-ка домой,
Ты на ноги-то скор.
Заждался, верно, дед хромой,
Пусть спустится во двор.
Смолк разговор тотчас в беседке
И присмирел малец,
Платки слезой кропят соседки
Да гулкий стук сердец:
Два месяца назад тому
С подъезда ветерана
Снесли мы к горю своему,
Когда добила рана.
Пришельца на немой вопрос
Молчаньем отвечали.
И стал чуть ниже его рост,
Гнев очи излучали:
Кто дал костлявой право
Его забрать вперёд?
Вы посудите здраво,
Нарушен же черёд:
Я старше жизни днями
И раны пострашней
Нанесены врагами,
И лобызался с ней.
Лишь двое нас осталось
С погибшего штрафбата.
Да чтоб коса сломалась,
Да будь ты трижды клята,
Чтоб раз десяток с Сатаной
Тебе на дню ругаться,
Ко мне явилась бы с косой,
А не с безногим драться.
Иван, дружище, как ты мог
Нарушить уговор?
Добрёл, шагнул через порог,
А там чужой лишь спор.
Желвак катается в щеке
Неутолимым гневом,
Немеют пальцы в кулаке,
Лицо покрыто мелом.
Не спирт, не водка, а вино
Наполнило стаканы.
Багряный цвет таит оно,
Как кровь с Христовой раны.

«Сынки, несите лучше водки,
Нам взгляды не в укор.
Да и умолкнут пусть молодки,
Чего болтать-то вздор.
Принёс? Налейте полстакана,
Ржаной хлеб двинь на край.
За раба божьего Ивана…
Вот чёртов месяц май.
Смениться стоит чуть погоде
И боль уж тут как тут.
Знать покопаться в огороде
Врачи мне не дадут.
Минуло, гляньте сколько лет,
А кисть и каждый палец
Боль гложет, аж не мил и свет
И ночью, как скиталец.
Да что в стенаньях я от боли?
Наверное, старею,
А ей лишь над собой дай воли…
Не лейте - захмелею»

«Все будем на том свете,
Не береди дед душу.
За боль война в ответе,
А мы готовы слушать»
Вокруг притихли сорванцы,
Не шелестит лоза,
Сидят в молчании отцы,
Молящие глаза.
Качнул седою головою,
Окурок прикурил
И тихо, вроде сам с собою
В безмолвии заговорил.
       ***
«С Иваном с одного села.
Нам поп в одной купели
Купал дрожащие тела,
Псалмы монашки пели.
Взрастали, бегали бок о бок
Быв не разлей вода;
Иван шустёр и я не робок.
Летели так года.
Сорокового близок срок
И призваны мы вместе;
Год старшина давал урок
В старинном граде Бресте.
Я свой рассказ к тому веду,
Что чувствовали стерву,
Крадущуюся к нам беду
В апреле, в сорок первом.
Но нас покоили речами
И в красный Первомай
Вождям мы здравицы кричали
Чтоб был в покое край.
В секрет ходили на границу
Под моросящий дождь.
А за рекой чужие лица.
Вновь промолчал наш вождь.
И всё ж не зря мы мокли
Не досыпав ночей:
Зрачки моноклей и биноклей
Искали от границ ключей;
Чужие танки грозно
Рычали по утрам;
В Москву дать знать не поздно,
Да веры нет в ней нам.
Ударить надо бы в набат
Во все колокола,
Но молод был ещё комбат
И младость подвела.
Вещало сердце: близка ночь,
Посуровели лица.
Кто сможет в страшный час помочь
Коли беда случится?
Кто сзади встанет на подмогу
И Сталинским ударом
Проложит за реку дорогу
Не дав гореть пожару?
А за рекою веселились,
Губной гармошки трели,
Небесной кары не страшились
И Хорсту гимны пели.
Когда же заалело небо,
Тотчас через мосток
Ушёл состав с российским хлебом
Сквозь смерч, взъярённый на восток.

Лицом к лицу тот смерч и мы,
Огонь и канонада,
Объяты яростью умы,
А смерть врага - награда.
Цеплялись за клочки земли
Размером даже в пядь,
Творцу не плакались: Внемли…
Учились выживать.
Но волны той бури покоя
Уже не огнём, а штыком,
Услышали отзвуки боя
За сзади лежащим холмом.
Был адов круг, затем второй,
Пытались задушить,
Смерть чёрным враном над главой.
Мы продолжали жить.
И так, разя своих врагов,
Дошли до Сталинграда,
Семь с девяти пройдя кругов
Страшнее Данте ада.
Но хоть Россия и велика
Споткнулись там о кочку:
Град впереди, течёт река…
Брег тот не ступим! Точка!

Приказы пишут на войне
Чернилами и кровью.
За тот обиднее вдвойне,
Он как по ране солью.
Слова обычные, смысл-сталь
Расставили нам сети.
Вскипела вековая ярь:
Чего пугать? Не дети!
Сапог истрепали три пары,
Россия за спиной,
Насилья, стенанья, пожары…
Всё в душах солдатских виной.
Всевышним сожжены судом
Сравнимы были с раем
Града Гоморра и Содом
С разбитым отчим краем.
С землёй равняли деревушки.
Эх, размахнись рука,
Как в старь на удалой пирушке,
Намнём врагу бока!
С последних сил поддали жару.
Тяжёлая работа,
Но раз те заслужили кару,
Работали до пота.
И нам не только синяки
От вражьего огня,
Потери в драке велики:
В живых Иван да я,
Да наш комбат и с ним танкист,
Но прилетела пуля
И пал он, как осенний лист.
Был родом с Иссык-Куля.
Без танка меж врагов пробился,
Донёс-таки приказ.
Младой: разок лишь и побрился,
Целован тоже раз.
В воронке первой схоронили
Да в изголовие пилотку.
Обряд свершив тот, закурили
И рёк комбат, прочистив глотку.
«Приказ, славяне, отдан нам:
Явиться к переправе
К семнадцати ноль-ноль часам.
Знать отступить мы вправе»
Но только тронулись полями,
Неродный «Кати» брат
Шесть мин положил перед нами;
Не ахнул наш комбат.
И жизнь, и смерть-всё в божьей воле.
Всех приняла земля.
Целы остались в чёрном поле
Иван, винтовки две и я.

Всю ночь искали переправу,
А нас там и не ждут
И совершён был «правый»
На бреге Волги суд.
Винтовки с нами, честь по чести,
Патронов только нет.
Грызи врага в священной мести!
Звучало нам в ответ.
Один из тройки тонок
И сморщен, как стручок,
Но голос его звонок,
Точь в точь донской сверчок.
Второй наряжен на парад
В скрипучей портупее.
Всем близким взрывам он не рад
И нервно крутил шеей.
Последний грузен и велик,
И молчаливей всех,
Но вроде бы сей полный лик
В боях не видел тех.
Суд тройки был недолгий,
А раз молчал комбат,
Медаль - посмертно. Нас вдоль Волги
Конвой повёл в штрафбат.

Суровый люд собрался в нём,
Душою не кривил,
Испытан смертью и огнём,
Один лишь юн и хил.
В строю всех посчитали.
На радость же мою
Я первым был. Винтовку дали.
Второму взять в бою.
На семерых одна граната
И к ней один запал,
Но в радость каждого собрата
Тесак трофейный ждал.
В ночь, что положено наркомом
Пред боем: по сто грамм,
Сухарь ржаной, перловка комом.
Работа есть зубам.
Не зажиреешь с той еды,
Народ же дока в том:
Случится менее беды
Коли в живот свинцом.
Все разны в мыслях и поступках
Перед началом боя:
Сей, разошёлся в прибаутках,
Тот штык точить настроен,
Того бьёт утренний озноб,
Четвёртый облегчился,
А пятый трёт в раздумье лоб
И на кисет прельстился.
Присели тесно дно траншеи,
По кругу огонёк.
Смолим, втянув худые шеи,
Жжёт пальцы светлячок.

Ракета в брюхо поднебесью.
Ну что, братва, пора!
И всколыхнуты этой вестью
На бруствер без «Ура!».
Ни танков, ни артподготовки,
Лишь у комбата автомат.
Усилить мощь огня винтовки
Мог трёхэтажный русский мат.
В девятый круг шагнули ада:
Нам километр пройти,
Кровь или смерть для нас награда,
Другого нет пути.
Загромыхали вражьи пушки;
Взъярились миномёты;
А с близкой к нам лесной опушки
Смерть начала облёты.
Куда свой грозный перст воткнёт,
Туда уже и рад
Плеваться миной миномёт
Кропя смертельный яд.
Гневятся вражьи автоматы,
В ответ винтовка кашлянёт,
Но не возьмёшь в штыки треклятых!
Бьёт с дота пулемёт.
С испуга, что ли сатанел,
Без остановки кроет,
Патронов сроду не жалел.
Смерть в голос меж нас воет,
Уткнула лицами всех в снег,
Сукно пятнает кровью
Множа убитых и калек
Извитых смертной болью.
Кровавой пеной прохрипел
Нам ротный через муку:
«Ребята, не исполним дел
Коль не заткнём ту суку!
Вот две последние гранаты,
Забейте в волчью пасть,
Умылся кровью, чтоб проклятый!
Иль роте всей пропасть».

На спичках не тянуть судьбу
Раз погибает рота.
И бог ленится слать судью,
А на людей охота.
Мы ближе, значит наш черёд,
И я вслед за Иваном,
Снег прожигая, полз вперёд,
Как червь, извившись станом.
А мысль одна туманит ум
Да распирает злоба:
Эх, доползти, рвануть на штурм.
Готовь, гад, крышку гроба!
Но к нам всё ближе, ближе строчки
Той огненной капели.
Тут темнотой укрыться б ночки!
Иван почти у цели.
На сапоге расцвёл цветок.
Он, охнув, повернулся.
Перевязать бы крови ток
Да я не дотянулся.
А впереди, как из земли
Вдруг появился хилый:
Таясь, иль черти пронесли,
Иль ангел легкокрылый.
В руке трофейный лишь тесак,
Распахнута шинель…
Куда ты лезешь-то, сопляк?
А рядом смерти шмель.
Мог отлежаться бы в воронке,
Смерть не велика корысть,
Но кто в бою стоит в сторонке
Коли без меры совесть.
Нам что-то крикнул и пропал
У амбразуры дота:
Тщедушной грудью прямо пал
На дуло пулемёта.
Откуда сила та взялась?
Мужик в нём только зрел!
Душа знать кровью запеклась,
А я не подоспел.
Неудержим был наш штрафбат
И в час свершил работу.
Святых, чертей проклял комбат:
Не брали в плен.…За роту.
Вперёд рвались остервенело
Не тратя сил на крик.
Познали мы сколь бренно тело,
А враг - как беспощаден штык.
Слова мольбы на чуждой речи,
Хрип умирающих из горла,
Штыка и тела мягкость встречи
Мне время в памяти не стёрло.

Пехота в помощь заспешила
К нам, догоняя с тыла,
Но смерть полёты завершила,
А кровь в снегу застыла.
Команда похоронная
Явилась в чёрном поле.
В делах она проворная
И не стенала в горе.
Очнулся в тишине Мороз,
Призвал Зиму-подругу,
Под стон израненных берёз
Взялись белить округу,
Сравняли все воронки,
Укрыли кровь и гарь.
Заградотряд в сторонке.
Утихла наша ярь.
С Иваном попрощались
И разошлись дороги…
В год прошлый повстречались
Безрукий с хромоногим.
Статисты подвели итог:
Как не дружна штрафрота,
Боец до боя жить в ней мог
И…в райские ворота.
Штрафбат количеством поболе
И сроки там другие.
В нём, подчиняясь Божьей воле,
По два пройдут иные.

Вновь вскоре публика лихая
Собралась у реки.
Задача им в сей день такая:
Преграды взять вперегонки.
Речушка вроде невелика,
Но бережочек крут.
Траншеи там, блистают блики
И ледяной редут.
А нам низиной метров двести
Где тонковатый лёд.
Стрела на карте в этом месте,
Пересекай хоть в лёт!
«Христос бы может и прошёл,-
В раздумии комбат,-
Но у меня народ тяжёл.
Хлебнёт воды наш брат!»

Рванулись в сей раз веселее:
«Катюши» поддержали.
Для нас нет грома их милее,
Враги же задрожали.
Тут вроде палкой кто ударил
И в кисти аж заныло.
Юнцом так кипятком раз шпарил.
Глядь: пальцы зацепило.
Чуть замотал клочком исподней.
Ужели повезло?
А вдруг, не веря в лик Господний,
СМЕРШ усмехнётся зло
И капли крови перечтёт,
(Есть же у них таблица
И на сей счёт дан им расчёт.)
А вдруг начнёт глумиться?
Не для того пролита кровь!
Вслед за родным штрафбатом
С последних сил пустился вновь
Быв им по крови братом.

Судьба! Без ложки дёгтя
Не обошлось в сей раз:
Хлестнуло выше локтя
Аж искры вон из глаз.
Мир плавно закружился,
Как у мальца с окурка.
Очнувшись, удивился:
Тепло. Глаза хирурга.
Вокруг всё белым, бело.
Сестра. И…тишина.
Полнится болью тело.
В рай свёз, что ль старшина?
Руки той мине мало
И на мою беду
Ещё и грудь всю испятнала.
С костлявой спор веду.
Тут вроде бы упало
Тяжёлое на пол,
Глаза глядят устало,
Вновь закачался стол…

Вот так закончилась дорога
В проклятой той войне
И до Победы грань порога
Я видел лишь во сне.
А на вторую годовщину
Вручили мне медаль
Чтоб не забыл вождя личину
И взгляда его сталь.
Лишь ради слов этой медали
Одну её ношу.
Других десяток к датам дали
Хотя и не прошу.
И документик цел один
Милей златого груза:
В нём сказано, что не судим
Сей гражданин Союза.
Налейте мне ещё одну.
За друга, за комбата,
За всех, кто ту ломал войну
И за танкиста брата.
А вслед добавил помолчавши:
« В столице у стены
Лежит быть может хилый павший
Дитя моей вины.
В сей час-то поздно мне стенать,
Тогда бы доползти…
Ох, память, память! Им лежать,
Мне же домой брести.

С десяток лет тому назад
Был на брегах той речки:
На низком - цвёл вишнёвый сад,
Крутом - паслись овечки.
Нет ни траншей и нет могил,
И солнце, а не тучи,
Но хоть ещё был полон сил,
Не одолел той кручи.
Забвенью не предайте и пухом
Всем русская земля
Коль не хватило сильным духом
Могил у стен Кремля»
Да прошептал чуть невпопад
Словами огорошив:
«Внучонка спрячьте автомат,
Мальчонка же хороший.
Ужель игрушки вам другой
Не удалось найти,
А поколение вновь в бой
Готовится идти.
Ужели не наступит день,
Когда зло войн всех в мире
Оборотят в безлику тень
На всенародном пире?»

Умолк боец, молчат молодки,
Не шелестит лоза,
Дым табака горчит нам глотки,
Соринки жгут глаза.
Окаменел наш дружный двор,
Ни вздохов, ни расспросов,
А с древ грачиный слышен спор:
Дивились те терпенью россов.
Минуты скорбные бежали,
Час расставанья, боль сердец…
Мы молчаливо вопрошали:
Придёшь ли к нам ещё, Боец?