Николаю Васенаге с большим чуйством!
Грустный клоун в раме картинной,
отставший от шапито…
На толкучке парик старинный
махнул на воронье гнездо.
И когда расселяли джинов
(кто раб лампы, кто раб кольца),
поглумилась над ним судьбина –
досталась чернильница.
Раб у музы больной, престарелой…
Белый свет ему стал не мил.
Не такой уж он, сука, белый
сквозь толщу черных чернил!
Черный бред безумной старухи
рифмовать по неволе пришлось.
Но сведенные судорогой руки
Межстрочно вставляли «S.O.S.»…
Жизнь наружу нутром на годы...
Он привык к своему шалашу
и узнал, что зовут Свободой
куртуазную госпожу.
И пока врачи-мозговеды
ставят опыты без конца,
Он своим обнаженным преведом
прожигает сердца.