...Граф, проснувшись, нашёл Викторину в своей
Сильно сбитой постели... Улыбка цвела
У неё на губах. Граф метнулся скорей
Из кровати, – как утром из улья пчела.
Завернувшись в толстенный махровый халат,
Граф прошлёпал в один из ближайших en suite –
Босиком... Там, под душем, он до-о-олго понять
Честно силился, – что за безумный гамбит
В эту ночь приключился... – Но так и не смог
К однозначному мнению толком прийти.
(Викторина была не из тех, кто под стог
Вас потащит, когда ещё нет десяти.)
Пар сгустился. Форсунки с горячей водой
Графа сделали вялым, как муха в траве.
Граф себя промокнул – и ступил в коридор,
С полотенцем на мокрой совсем голове... –
Оказавшись нос к носу с Фелисией L.,
Что пыталась – беспомощно – графа искать.
В этот миг граф явлён был ей au naturelle,
(Так в театре на сцену приходит "закат".)
Испустив слабый писк, повернувшись стремглав,
– Так, что с носа мгновенно слетели очки, –
Mademoiselle зацепилась за ногу, упав
В двух шагах перед графом, – беззвучно почти.
Голый граф Куковыхольский, силясь помочь
Ей подняться, – за плечи схватив со спины, –
Потерял равновесие и, (как в ту ночь,
Когда, пьяным, мочился у замка стены),
Поскользнувшись, свалился с проклятием – на
Распротёртное тело Фелисии L.
В это время, как в небо восходит луна,
В коридор Ариадна вплыла... – “O! MON CHER!!!”
(Из всех тётушек, так осаждавших его,
Граф не мог выносить её больше других.)
Не желая от жизни вообще ничего,
Граф зажмурился – и, распластавшись, затих...
Продолжая лежать на Фелисии L.,
Чьих протестов – слабеющих – нёсся поток...
(Среди прочих расслышалось: “Как охамел!!”)
Граф желал в тот момент превратиться в цветок,
Чтобы сцены не видеть постыдной... Но нет!
Это был не конец! – Привлечённый вознёй,
Камердинер вошёл. Как парадом планет,
Был он сопровождаем фригидной женой
Одного из загадочных «как бы друзей».
(Граф не помнил, чтоб «другом» его называл, –
Что тому не мешало болтаться везде,
Где хотелось, по замку – и бить в барабан
Возле пушек, хоть граф каждый раз и просил
Своих слуг – барабаны ему не давать.
Чтобы меньше расходовать жизненных сил,
Граф старался не видеть, что «друг» вороват...)
В довершение сцены, из спальни, где граф
Этим утром проснулся, в одном неглиже –
Викторина просунулась... Граф, потеряв
Всю надежду на скорый финал, – (Бомарше
Заплатил бы сполна за подобный сюжет!) –
Застонал, замычал и затряс головой:
Мокрый, на четвереньках, до нитки раздет, –
Эту сцену вполне украшая собой.
...Когда я, нанося ему в среду визит,
Между прочим спросил, как дела обстоят,
Граф ответил, зелёным став, как малахит:
“Да м е л ь ч а й ш и е с женщинами неприят......”