Я уже где-то видел врачебный тот взгляд ледяной,
Что как будто ножом отрезает от нас самых близких.
И отмеренный срок пограничной ложится межой,
И за ней не берут теплоты запоздалых записок.
Этот дождь в декабре, что, казалось, затопит весь свет.
Эта ночь Рождества, когда мессой разбужен Бейт-Лехем.
Догорала душа. Одинокого тихого эха
По больнице «ИхИлов»* теряется призрачный след.
Ты прости мне последний тот вечер, отец. Что ушёл,
А на утро уже до тебя докричаться не смог я,
Что под ветром степным прОжил ты, уходить лишь пришлось
Неприжившимся деревом в дюнах песчаных Востока.
И поплыл коридор галереей дарёных картин,
Далеко-далеко домино, пачка «Новости», «Старка».
Обжигающим шаром лёг в руку мою апельсин,
Почему-то протянутый мне санитаркой...
*Крупнейшая больница Тель-Авива.