Не ведая брода,
за клюквой подснежной
иду на болото –
хрустит валежник…
Звуки во мху утопают диковинно,
глухонемая соната Бетховена
из приёмника, что в кармане ветровки,
дождями и солнцем на прочность испытанной,
и клюквенной кровью насквозь пропитаны
талый снег и даже кроссовки…
Прерывисты звуки,
и нервный щелчок сухой обломившейся ветки!
Напоминает гадюки глухое шипенье –
наяву, лишь шишки шуршанье,
скользящей по хвое, в паденье…
А змеи и летом тут редки.
Дышать забывая, приник
глазами к закату,
мой спутник и проводник,
я слышу лесную токкату,
когда лепечет родник,
и падают капли куда-то
с ветвей стеклянных
от льдистого снега,
лес пробуждается,
здесь первозданна
марта дремотная нега…