Надломилось осеннее марево.
Сгинул листьев солнечный прах.
Отзвучало закатное зарево
шестопсалмием в тихих церквах.
Так бесплодны ноябрьские сумерки,
рыжих окон вскормившие рать.
Безалаберны поздние путники,
словно им не резон умирать.
Вечереют минуты убогие.
Только снегом не кроет зима
их прощания судоржно- строгие,
как последние строки письма.
Подмосковье безлесое, бывшее.
Всюду рыночный, стынущий хлам.
Убирая с дороги всё лишнее,
гордо шествует суточный хам.
И внимая обугленной мимике
чёрных веток, где прячется лес,
день забудет, как врач в поликлинике
воспалённое нёбо небес.