Темнота отошла, теперь мое тело все болело. Не мог пошевелить пальцами в сознании вспомнились последние мгновения, что было до этой сплошной Боли. Боль была везде. Во рту вкус крови и какие то крошки. Отплюнул и понял, что эти крошки всего лишь мои зубы. Выбитые зубы. Хотел руками вытереть лицо, но боль в вывихнутом плече пронзило тело и стон вырвался из горла, причинив еще одну боль в легких. В голове пробежала мысль, то ребро сломано. Такая боль уже знакома, когда дрался за Наташку, свою одноклассницу, первую любовь. Эх, куда деваются школьные годы? Где она сейчас, что с ней?
- Ну, что Русич? Очнулся? – голос с акцентом вернул к действительности. Руки были связаны.
Меня поднял на ноги темнокожий амбал в униформе, за спиной автомат. Не было слышно взрывов и перестрелки. Тишина. Какая то развалившаяся комната, на стенах кровь и отбитая от пуль штукатурка. Мухи вились вокруг еще нескольких тел, с которыми недавно находилось и мое истерзанное тело. Сколько меня било? Двое или трое. Конечно, слабо им один на один. Меня хромого на одну ногу подвели к группе лиц, кавказкой национальности.
- Ну, что? Больно , да?
Я бы молчал, но удар в живот, да по переломанному ребру заставил меня упасть и сломаться. Лежа, кашляя и отхаркивая то , что застряло в горле, я замычал от боли. Вкускрови сводил с ума. Плюнул темной жидкостью – кровь… Это плохо. Значит отбиты и легкие или ребро проткнуло его или… размышления были прерваны следующей речью.
- Эй, шурави, сколько тебе лет? Молодой еще, жить хочешь?
- хочу… тихо, почти шепотом произнес. Кто не хочет? Разве только тот, у кого крыша съехала от своей судьбы. Но у меня не так. У меня есть для чего жить…
- Тогда вставай.
Я попытался подняться, но не смог. Мне помог амбал, с белоснежной улыбкой и запахом «Ментоса» из рта. Странно, такие мелочи, они так контрастны на этой войне.
- Рей, подними остальных, *озлов.
И вот трое юнцов, которые находились в той куче, где недавно я сам лежа под пинки поднялись.
- жить хотите, да? К маме хочешь, да? Скажи, что ты, *ука, скажи, что мать *ука.
Смех заставил сжиматься кулаки, что привело к новой боли, так как пальцы на руках были разбиты (Видимо каблуками солдатских башмаков)….
- ну что мальчики, описали штаны?
Нас сгруппировали в кучу. Одного из юнцов я знал. Он был в нашей роте. Глаз правый вытек и там зияла пустота. Он держался молодцом. Серега, чудо парень Если надо что то достать – это к нему. Так он мне журнал «Плей бой» достал, который я позже поменял на новые ботинки…
Черт, война без обмундирования и с неизвестным врагом по неизвестным улицам Грозного.
- что шурави, кто барашком будет?
Мужчина напротив вынул длинный нож и смотрел на нас взглядом Лютого. Я всегда представлял такой взгляд у Кощея Бессмертного из бабушкиных сказок, когда он на Русь нападал, когда воровал самых красивых девушек.
- Чего молчите, или язык проглотили? – он снова расхохотался. В его хохоте было что то не настоящее, словно плохой сон. Но я не могу проснутся.
- давай тебя!
Он указал на меня. Удар сзади меня поверг на колени. Подошел и прислонил нож к шеи.
- У меня есть последнее желание- произнес я уже хриплым голосом и немного шепелявя..
Это повергло Врага в шок. Но он оказался истинным Джигитом и предложил сказать мое желание.
- Я хочу помолиться перед смертью и умереть стоя, как человек, как солдат.
- О! Да ты не боишься смерти?! Похвально! – произнес чей то голос. Справа. Повернув голову увидел еще трех бандитов или как их принято называть боевиков. Один из них подошел вплотную и начал тихо резать мои руки, все время норовить углубиться глубже к венам..
- Да, действительно, не боишься. Как фамилия?
- Зайчиков.
Смех, их ехидный смех взорвал меня. Я распрямил плечи, но боль в суставах не дала мне завершить это действие и я вновь согнулся кряхтя.
- ну ладно.
Мне жестко прислонили нож к горлу, почувствовал жаркую струйку. Я прочел первую вспомнившуюся молитву вслух «Отче наш». Все молчали и не перебивали. Я ловил взгляды ребят, но в них видел только страх и жалость к себе. Слезы они не скрывали, да и мне чего их стыдится. Поднялся во весь рост. Старался не думать, что будет через минуту. Посмотрел вокруг:
Угрюмые лица моих коллег по несчастью, в окне с разбитой рамой играют солнечные зайчики. Вдыхал жженый воздух и ощущал, как хорошо жить.
- Постой, Алли, нэ рэж этот шурави. Зайчикав? Как звали отца? Николая?
- Да.
- А пагиб э-э-э, он в Афганэстанэ?
- Да.
- О! Сын славнага Джигида! Настаящий сын отца. Тот тоже стоял гордо. Дай Алли мнэ нож, я отца зарезал, я и сына зарежу.
Мне стало не одиноко, словно отец рядом встал. Гордость за Державу, которая призвала меня сюда, за Отчизну, за Отца.
Враги поменялись местами и новый человек, от которого пахло мятой занес нож над горлом. Я думал что будет больно, но не зажмурил глаза и не закричал. На миг мне показался отец, которой погиб в Афганистане, он кивал головой, а рядом с ним стоял еще один человек, черты такие знакомые…кто же это мог быть. Они улыбались мне и ждали. Жар в горле и не единого звука, память терял на ходу, но все же осознал, что рядом с отцом мой дед, который погиб на войне. и тут я подумал о сыне, что остался там.... Темнота…