Жили у бабуси два веселых гуся.
Один черный, другой красный...
Это были совсем другие гуси...
На сцене два гуся: белый с черным бантиком и серый с красным. Сцена периодически освещается красным, звучит тревожная музыка.
Гусь с черным бантом (далее Черный): Не торопись, у нас еще есть время. Она ушла. Она будет только вечером.
Гусь с красным бантом (далее Красный): Может? еще раз отрепетируем? Я волнуюсь.
Черный: Не дрожи, не трусь, у тебя гусиное сердце.
Красный: Да, я гусь.
Черный: Нет, ты это говоришь только назло мне. Мы не гуси, мы ничуть не хуже нее, со всеми ее платками и коромыслами. Мы имеем право жить в ее доме, есть ее пищу! Хлеб, молоко, паштет!
Красный: В паштете дедушка!
Черный: Хорошо... Я оговорился... Но молоко! Неподъемные, тяжелые бидоны... Их приносит вестник утра нежный, прекрасный...
Красный: Неужели Феб?
Черный: Нет, молочник! Юный, прекрасный молочник! Ты видел, как она на него смотрит своими глазами полными страсти?! Огненное жерло порока... Бабуся...
Красный: Да, она пожирает его глазами! Слушай, а может она съест его на Рождество вместо нас?
Черный: Нет, сколько можно тебе повторять, она сожрет нас, чтобы доказать нам, что мы ничто" Репетируем, начинай!
Красный гусь отбегает на другой конец сцены. Потом медленно возвращается.
Красный: Гууусии...гуусии... Что вы делаете здесь, это же кухня? Здесь не место вашим клювам, вашим перьям, вашим корявым лапам. Мойте свои лапки в луже у канавки. Канава - это мерзко. Гуси в ней - еще хуже. Признайтесь, что вы не годны даже на обед. Признайтесь, с такими бедрышками, с такой гузкой, на вас не позарится даже молочник... Вечно голодный молочник…
Черный: Да, конечно, вы правы, вам нечем его накормить. Да и ко времени ли застолья? У вас ведь траур...
Красный: Что? Что ты там гогочешь? Ты надсмехаешься надо мной, над моим горем? Дедуси нет... Пока я здесь, его там обвиняют в браконьерстве и незаконном отстреле диких гусей. Нелепые обвинения! Он там... И его не будет даже на Рождество! Что вы ходите здесь, два тупых куска жира?! Ему не съесть вас, идите прочь, в канаву! Но знайте, я все равно съем вас! Отчаянье несчастной жены делает меня еще голоднее!
Черный: Нет, нет, бабуся, граница пройдена, ты достигла другого берега, ты прикоснулась к нему сегодня, обозвав нас кусками жира! Ты касалась его вчера, читая вслух рецепты из поваренной книги! Пусть, пусть тебе не интересны мои слова, пусть тебе интересны только моя печень и яблоки у меня в животе! Я больше тебя не боюсь! И я не собираюсь на твое глупое: "гуусии, гууусиии", откликаться: "га-га-га"!
Красный: Боже, ты взбесился! Что ты делаешь, прекрати толкать меня к канаве!
Черный: Нет, бабуся, кричите "ой" или "ах"! Можете даже исполнить последний крик бабуси!
Раздается скрип калитки
Красный: Мы не успели, она здесь!
Черный: Из-за тебя мы ничего не успеваем!
Красный: Это я устранил дедусю! Думаешь, легко было писать эти письма гусиными лапами?! Ты... да у тебя было столько возможностей столкнуть ее в канаву, а ты не смог даже ущипнуть ее! "Ах, это была бабуся! Ах, она принесла поесть!". Только о еде и думаешь!
Черный: О, нет, нет! Ты не знаешь меня, ты не знаешь, на что я способен! Люминал!!!
Красный: Что, люминал?
Черный: Я не знаю, что люминал! Я не знаю, что такое люминал! Но я знаю, что могу ущипнуть ее в любой момент! Прожорливая бабуся, сладострастная бабуся! Берегись, вакханка, прожигательница жизни! Я гусь с черным бантиком, и я докажу тебе, что тоже достоин попробовать паштет!
Красный: В паштете дедушка!
Черный: Да, да… Конечно, брат... Все, она идет сюда, бежим, бежим за канаву, будем ждать...
Занавес