Опять проклятый мартовский сезон настал,
Комками гадкий снег налип на волосы…
Понурый Шпик и вежливо-седой Фискал
Сражаются за мусорные бонусы.
Пожухлых трав отчаянная исповедь,
Коростовая суть больного озимья –
Так грустно эту муторность описывать
В поэзии, что отрываюсь в прозе я.
Мерзка погода, развалилась пагода
Из мокрых карт на доминошном столике…
Чернильные потягивают тяготы,
Забив «козлов» полстада, дяди толики.
Бесцветной тлею тлеет безобразие,
Весеннее блуждает слабоумие…
Не поддаюсь ему ни в коем разе я,
Однако все на свете чувства умерли.
В такое утро надо бы на проповедь,
Но почему-то тянет на причастие,
И, чтоб о подсознании философствовать,
Сознанье разбираю на запчасти я.
Другая жизнь, другой виток пространственный,
В обратном направлении заломленный…
Фискал и Шпик помазаны на царствие
Для власти над такими же бездомными.