Свет был как глаз, устало скрывшийся под очень тяжким веком,
Зрачок застыл в темнеющем овраге,
На самом дне шершавого, упавшего, кленового листа.
Чья вековая мать, не ласканная снегом,
Не подает ни горя, ни печали – таинственные знаки –
У ней за годом год все новая семья.
В ее глазницах гнили кем-то странным спрятанные фрукты,
Позабыта юность, кора – как мягкий шелк,
В которую сто лет дрожащие, взволнованные руки
Вбивали слог. Души истрепанные юрты
Колыхались на исчезнувшем ветру. Какой ей, право, толк
С тех чувств, что тихо прячут эти строки?...
20.03.08.