А иногда и не делаешь ничего, просто
живёшь-существуешь, очертив мелом круг, в пустоте, где и эха навряд ли дождёшься,
Лица людей проплывают вокруг, как ленивые экзотические рыбы за толстым аквариумным стеклом;
Когда можно пить чай с молоком, или листать любимую книгу (пусть это будет Бродский),
Или, будто в глупом кино о любви, звонить по чужим номерам, что умолкли давно,
Или думать о смысле всего, обижаться на небо, что вот, у всего смысл есть, а тебе - не хватило,
Или даже не думать совсем, просто мерить шагами жизнь, или пальцем чертить по стеклу,
Когда хочется крикнуть, что всё, мол, не так, что тебя обманули, что это - не жизнь,
что есть силы,
Или просто - уснуть, замереть, стоять вечнозелёным усталым деревом на, ты помнишь, трамвайном углу,
Когда то ль клянёшься себе зачеркнуть всё, что было, и начать жизнь с начала, с пустого листа, с понедельника, с радостью, снова,
То ли воешь от скуки на небо, на щербатую эту луну, и хотел бы стихи написать, да вот, видите, муза отбилась от рук, затрещала основа
Стиха, превращая его то ль в верлибр, то ли чёрт-те во что, и рифмы и ритм, как обычно, приносятся в жертву тому, что
Принято называть вдохновением, этому вечеру, оранжевым фонарям над пустынной улицей, ветру
И, конечно, описанию того, как у меня не пишутся стихи.