Целовались, обнявшись жадно.
Темноту дыханьем заполнили.
И, скрещенные, как кинжалы,
Лица падали в пропасть полночи.
Растекались под пеной ласк
И друг друга лепили заново,
Долго не открывая глаз,
Чтобы боль вознеслась, как занавес.
Раскрывались колени воротами белыми рая.
И смотрел с высоты то ль напутствуя, то ли карая,
Голый череп луны.
Он был мудр и уныл,
Свет цедил, как алхимик яды.
И в раструбе угла
Изгибались тела
Под его гипнотическим взглядом.
И стояла Любовь как Смерть
В белом трауре подвенечном.
А глаза закрывали затем,
Чтоб забыть, что мы вовсе не те,
Кого пальцы и губы искали.