Насыпалось сквозь ситечко трухи...
Не сыщешь, с кем я дни свои делила.
- А где такой-то? - Пущен на стихи,
Что не в пример гуманней, чем на мыло.
- А тот? - Оставлен. - Повод был весом?
- Наверно, был и повод, как не быть-то...
- Ну, а такой-то? - Пал под колесом
Сошедшей с колеи тележки быта,
Не до смерти... Союзы всех систем
Крушились, облегченья воза ради,
В тот год. И облегченье вышло всем!
Да мало кто остался не внакладе.
- А этот? - Такелаж чинил в гостях
И по тревоге, не вернув кредитов,
Отплыл! И в криминальных новостях
Мелькнул, по слухам, в трюме у бандитов,
Освобождал болезного ОМОН...
- А был ещё... - Я помню. Но не надо
Девичьей болтовнёй тревожить сон,
Висящий над кладбищенской оградой,
Где робкая рябина и ольха,
И прочие натурные детали
Уже отнюдь не повод для стиха,
А просто фон нерезкий для печали.