Это вступленье; войско вступает в город,
в улицах и домах воды по колено,
идут по воде, идут, ничего не помнят,
плачет по ним вода по проливам комнат,
знамо куда. Они отпускают знамя,
знамя плывёт по улице перед ними.
Это вступленье.
Город их так встречает ради обмана зренья,
ради сомненья в том, что сильней сомненья.
Вступительное – оно ничего не значит,
оно отомрёт. Под ногами плывут платочки,
бумажки, чашки. Зови это маяками.
Как тут проспать можно? Всё зови маяками.
Как тут пропасть? Маяк посерёдке неба,
на потолке маяк. Так мы стали похожи
на плаванье,
и на плавучий мусор,
и на его паденье за край земли –
похожи и непохожи.
Сходство не вечно, сходство уходит первым.
Всё маяки: на кухне кипит маяк,
рядом дышит маяк. За окном
маяк на верёвке сохнет среди природного шума.
Переверни маяк, открой на другой странице.
Облако шло тропкой, береговой дорогой,
при встрече пятилось, вздрогнув,
пряталось ночью в воду,
ко дну спускалось, купалось-мылось.
Такая малость, такая жалость, такая милость.
Вода всё выше.
Это наши дома растворило море.
Это наши моря. Никакие слёзы
их не сделают глубже, нас не сделают старше,
и никакие рыбы не сделают нас сетью.
и никакие сети не сделают нас рыбой.
Что ещё? Над горами небо,
за летом лето, за морем море.
Выйти из дома трудно –
много пустых комнат, вода по полу,
и никакие братья не встретятся на дороге,
и никакие лодки.
Трудно запомнить где ты,
трудно поверить кто ты.
Я не огонь не парус, я не безвременный горожанин.
Слушай меня, маяк,
нечего мне добавить,
нечего повторить, незачем изменяться,
сам я рождён, чтоб длиться, помниться, повторяться.
Я не маяк, я песня о маяке.
Песня в туман, песня о маяке.