Здесь примостилась новая граница
Обыкновенной Вековой войны…
У рдеющих углей – слуга и рыцарь;
Сужденья одного из них слышны:
– Ты прав, Жермен! Сырой промозглой ночью
Не сладостно себя вести в дозор.
Добавь, приятель, мысли рвутся в клочья,
Что вынуждены свой влачить позор.
Я – дворянин. Останусь им до гроба.
К тому же, я – до вечности француз.
Поскольку не родился твердолобым,
Рассудок тяжелит досадный груз.
Война. Война в XV-м столетье,
Багрового от пролитой крови.
У смерти – сотни жизней на примете;
Мы в их числе, возможно! C’est la vie!
Пестреют стяги пышных Роз и Лилий
В пространстве изнурительной борьбы,
Однако неудачи очернили
Почтенные французские гербы.
Карл Валуа – бездарщина и плакса,
Не кажет в битвах удали, Жермен!
Тем временем, шлёт толпы англосаксов
Сюда его породистый кузен.
Король Английский дал йоменам право
В сражениях дворян уничтожать…
Представь, они ободранной оравой
Коварно истребляют нашу знать.
Не чтят закон войны островитяне,
Однако оттого они горды,
Что Альбиона жалкие крестьяне
Нещадно мнут французские роды.
…На долги годы спущено забрало;
Во вмятинах заржавленный доспех…
Война нас разорила, обокрала,
И неизменный траур лёг на всех.
Приглушен звон сердец одушевленья;
Унынье, голод и раздор кругом…
Десятки лет небесного спасенья
Безропотно и терпеливо ждём.
Но я слыхал нескладные напевы:
В провинциях жива сия молва –
Нас очень скоро Пресвятая Дева
Избавит от дурного колдовства.
Как прежде заскрежещет дерзким духом
Пыл доблести, утраченный людьми,
Когда пробудит Францию-старуху
Девчушка из деревни Домреми.
Возмездия палаш возвысит рьяно
(Её за то народ благословит),
Я слышал также: где-то близ Руана
Огонь на ней утешит аппетит.
Ну а затем… Жермен, взгляни налево!
Не призрак ли по темноте бредёт?
О, нет! То – поступь этой юной девы.
Её так звал измученный народ.
Мой Иисус! Ты внял моим молитвам.
Сомнений нет: сюда спешит она.
Эй, чужеземцы! Дальше путь закрыт вам.
О Франция моя! Ты спасена.