* * *
Вот и осень в окно постучала рябиновой веткой,
Это значит, что ягоды соком земли налились.
Я давно приготовил, очистил бочонок заветный
И на дно уложил слоем первым смородины лист.
Слой тончайший второй – то весенние почки берёзы,
Что апрельский рассвет ранним утром впитали в себя,
Цвет дурмана поверх, он навеет прекрасные грёзы,
Но не переборщить, так как сила в нём очень груба.
А затем осторожно рябины раздавленной мякоть,
Разведённой в медах на свежайшей воде ключевой,
Вылить в бочку, молясь, и затвором воды запечатать
И поставить в тепло, предоставив броженью покой.
А когда Дед Мороз запружит по округе метелью
И в крещенские дни по углам древних изб застучит,
Нацедить в кубки сок и с друзьями запить на неделю,
Чтобы души согреть, чтобы сердца тоску излечить.
Ах, рябиновый жар, дней былых горько-сладкая радость,
Невозможно стихом передать твой прекрасный букет.
Для южан, да, я знаю, напиток сей скверная гадость,
А для нас, северян, слаще ягоды солнечной нет.
И пусть Бахус смеётся, он дряхлое пугало юга.
Мы в России, мы молимся нашим Великим Богам.
Пой же громче, куражся, беснуйся, красавица вьюга –
Мы в угаре хмельном видим вешние наши луга.
Мы мечтами живём, мы храним в генах память о Нави.
Оттого-то велик и прекрасен российский наш бунт.
Бунт... Он будет потом, а сегодня мы ягоду давим,
И оранжевый сок растекается строчками рун.
Их читает луна, их читают колючие звёзды.
В наших диких краях день так короток, свет так ленив.
Ах, рябина-рябина, твои восхитительны гроздья.
Мы секрет виноделия в сердце веками храним.
Потому за столом и длинны мои пьяные речи,
Потому, опьянев, мысли тайные высказал вслух.
Ты прости меня, Бахус, ты ярок, ты славен, ты вечен,
Я поклонник твой, раб, но бунтует славянский мой дух.