Ржавые скелеты мёртвых машин
С пустыми глазницами и лохмотьями шин
Весной из-под сугробов освобождаются,
Они уже ни в чём не нуждаются,
Они уже умерли, эти бомжи,
Их никогда не поставят в гаражи,
Не станут чинить, не взглянут с заботой,
Хозяевам их хоронить неохота.
Ещё чего! Не люди, не собаки.
Но каждый водитель знает, что во мраке
Капота, или где-то у руля
( Пока ещё машина жива )
Гнездится маленький машинный домовой –
Слушатель монологов, невидимый рулевой.
А кто-то скажет, руку на сердце положа,
Что есть у машины своя, какая-то душа.
И мёртвую машину нельзя считать хламом,
А только трупом. Не то прослывёшь хамом.
Машина жива, пока она живёт
в памяти своего хозяина. Вот
Пока он её салон украшает,
Пока зеркала он ей протирает,
Пока вешает на окно безделушку,
Талисман или мягкую игрушку,
Пока заботится о музыке в дороге,
Или хотя бы вспомнит на пороге,
Что завтра надо бы масло проверить,
Шины поменять, давление измерить.
Пока он всё это помнит и знает,
Его машина не умирает.
А пункты по приёму металлолома
Должны быть поставлены возле каждого дома.
И пункты по приёму старой резины,
Чтоб было куда сдавать старые шины.
И что-то вроде “Утиль-сырья” по соседству,
Где примут обивку от кресел в наследство.
И что-нибудь типа как её, “Стеклотары”,
Где примут стекольный бой и битые фары.