В небесно-розовой голове произрастал Чеснок,
устремляя молодые побеги свои к холодному зимнему небу.
На досчатом полу безмятежно рассыпанная
кувыркалась дельфинами молодая соль.
Душно и сыро.
Глиняный градусник забыл о долге и крепко спал,
сжимая в ладонях мохнатые рукавицы.
Девушка была сильно пьяная,
поэтому лежала лицом вниз рядом с проезжей частью дороги,
разбросав в разные стороны волосы и руки,
подобно фантикам дорогих шоколадок.
Призывно гукнула электричка, увозя садоводов.
Громко пукнул прохожий, покуривая папиросу.
Парил и кружился на привязи топор,
призывая влюбленных на праздник.
Игрушечные люди и самодельные животные заполнили улицы и переулки.
Начинался сезон охоты на вернувшихся из путешествия.
Их сгоняли в стада и поили кривым компотом,
кислым арбузом натирали головы и отбирали драгоценные камни.
Они не сопротивлялись.
Их сил хватало лишь на открытие глаз.
Взвивались к небу языки костров, сложенных из воспоминаний их и рассказов.
Затворялись оконные ставни.
Топор залезал в конуру.
Девушка трезвела и одиноко брела домой.
Засыпала соль.
Уходил в землю Чеснок.
Ссорились влюбленные и шедший последним закрывал капиллярными руками ветхую книгу.
Сезон охоты на вернувшихся из путешествия уходил в историю,
затворяясь в памяти игрушечных людей.
Злого города.