когда яблоко созревает, наливается соками-сладостью.. ветке становится
трудно держать тяжелый плод.
так и слова..
и ты переводишь часы, прищурившись в тонкий завтрашний день, в утро ранней весны
и тебе мучительно хочется здесь и сейчас плевать на секунды, плевать на минуты,
плевать ( хотя скомкано - смутно ты помнишь ), как ускорялось ( именно ускорялось - после восьми
- по субботам ) расстояние по циферблату - сны
без продолжения,
но начинать нужно с ноля, и поэтому ты переводишь часы..
и это привычка такая - что-то в себе убивать..
завтра по Гринвичу - в семь.. ты проснешься, а восемь ноль семь будешь стоять
на пересечении всех искаженных зеркал, всех птичьих простуд, всех голосов фонарей,
влажный утренний ветер будет трепать тебе волосы, будет листать тебе полосы
позавчерашних газет , а ты, как ванечка жуков, вцепишься в грифельный карандашик.. -
- "Приезжай, милый дедушка, - Христом богом тебя молю, возьми, возьми меня отседа.." (с)
и ты стоишь, вжимая весну п`альцами ног в подошвы промокших кроссовок
и ты произносишь " глубокое синее море, глубокоесинееморе - из всех зарисовок,
что я рисовала, ты - самоеглубокоесинее ..
и я ныряю в тебя..
а город живет своей собственной, ни от кого не зависящей жизнью - пряным солнечным светом врастает под кожу.
а город, изогнув позвоночники улиц, шевелит губами раскрытого дня, впитывает меня глазами прохожих..
а город прижимает меня к шизокрылой весне..