И поставил он в год Дракона
Обелиск Ушедшей, и высек слова
любви и скорби на цоколе
и гранях его
НАДПИСЬ НА ЦОКОЛЕ
Оставив чахлый злак, что тронут гнилью,
Великий Жнец срезает Красоту.
Сложив живые, огненные крылья,
Ты умерла, как птица, – на лету.
Твой обелиск сквозь искры звездной пыли
Стремится в беспредельность,в высоту,
А рядом я в печали и бессилья
Молитвой наполняю пустоту:
Любимая, я здесь, Твой муж, Твой друг,
В тоске я удалился с поля брани,
Иссяк мой стих, смертелен мой недуг,
Петля беды вокруг моей гортани.
О, исцели стоящего у грани
Прикосновеньем тонких, нежных рук.
НАДПИСИ НА ГРАНЯХ
I
Оставив чахлый злак, что тронут гнилью
И стать не может хлебом для даров
Под серым слоем ядовитой пыли
В одном из погибающих миров,
Жнец срезал Розу в красоте и силе
Для золотого алтаря богов,
И слезы скорби лица оросили
Ее любимых и ее врагов.
Но тщетно устремлялись в высоту
В мольбе и муке голоса и взгляды,
И жрец бросал упреки в пустоту
И рвал узор священного наряда –
Жнецу не надо тлена и распада,
Великий Жнец срезает Красоту.
II
"Великий Жнец срезает Красоту" –
Так называл я сон, больной и странный,
Сон, порождавший стон и дурноту,
Как скрытая под пленкой гноя рана . . .
Его сменял похожий на мечту
Волшебный сон – источник сил и праны,
Он уносил на крыльях в высоту,
В гармонию Вселенского Органа:
Забыв о смерти, не считая мили,
Вне времени, пространства и числа,
В мирах духовных солнц мы гордо плыли,
Слив вместе наши тонкие тела,
Или летели в бездну – два орла, –
Сложив живые огненные крылья.
III
Сложив живые огненные крылья,
Мы падали к сверкающей звезде,
В укачивавшем Дух магнитном штиле,
В вибрирующей огненной среде.
И мы, счастливые, совсем забыли
В любви, в победе, в радостном труде
О стерегущей смертных грозной силе,
О ночи, и разлуке, и беде.
Но выплеснуло небо черноту,
И потускнели звезды и планеты,
Я погрузился в ночь и немоту,
А Ты, сверкнув в пространстве, как комета,
Жизнь превратила в квант тепла и света
И умерла, как птица, – на лету.
IV
Ты умерла, как птица, – на лету,
Без стона, и обиды, и упрека,
Вошла, как в воду, в ночь и пустоту
Задолго до отмеренного срока.
Ты перешла Великую Черту,
Порвав силки паучьей пряжи Рока,
Оставив мне орленка%сироту
И ощущенье ужаса и шока.
Мой опустевший мир снега покрыли.
И стаяли. И год уходит прочь.
Болят обрубки срезанных раскрылий,
И эту боль ничем не превозмочь.
Стареет день, и уплывает в ночь
Твой Обелиск сквозь искры звездной пыли.
V
Твой Обелиск сквозь искры звездной пыли
Восходит к той сверкающей звезде,
Где нет распада, плесени, и гнили,
И раздвоенья. В то пространство, где
Теряют смысл мгновения и мили,
Где дух свободный может быть везде,
Где массу вещества пронзают крылья,
Подобно легкой облачной гряде.
В тот мир, куда, покинув суету,
Уходит Дух для запредельных странствий,
Когда носить тела невмоготу
Или когда на крыльях сна и транса
Он из земного косного пространства
Стремится в беспредельность, в высоту.
VI
Стремится в беспредельность, в высоту
Квант воплощенного в телах сознанья,
Познавший суету и красоту,
Прошедший путь борьбы и созреванья.
Не удержать Летящего в Мечту
Ни зову, ни запрету, ни рыданью,
Ни жертве, ни молитве, ни посту,
Ни знанью скрытых тайн существованья.
И Ты ушла. И отзвенели крылья.
Смотрю вокруг: на небе плоский диск,
И плоская Земля под слоем пыли,
И лишь трехмерный Белый Обелиск
Над плоскою Землей взметнулся ввысь,
А рядом я в печали и бессильи.
VII
А рядом я в печали и бессильи,
В циклоне ночи, в холоде гробниц,
Как скорбный жрец на Ганге или Ниле,
Пою мои стихи, склонившись ниц.
Благословляю все, что мы любили:
Твой нежный, хрупкий мир цветов и птиц,
Благословляю наш полет и крылья
И взмах Твоих магических ресниц.
Благословляю Жизнь и Красоту
И погружаюсь в Поле Сновиденья,
И голос мой летит сквозь черноту
Из мира увядания и тленья,
И строит мост иное измеренье,
Молитвой наполняя пустоту.
VIII
Молитвой наполняв пустоту –
Вибрирующим трансцендентным звуком,
Он, как стрела, пронзает темноту,
Направленный сознанья крепким луком.
Тропою мантры перейдя Черту,
Я поднимаю трепетную руку
И мощную гранитную плиту
Тревожу тихим, осторожным стуком.
Под сгустком вещества таится люк
К космическому Черному Туннелю,
Куда Твоя Душа, свершив свой круг,
Вошла для очистительной купели.
И я стучу. Я, наконец, у цели,
Любимая, я здесь, Твой муж, Твой друг.
IX
Любимая, я здесь, Твой муж, Твой друг.
Я, как Орфей, достиг пространств Аида.
Звучит под сводами мой тихий стук:
В нем боль разлуки, нежность и обида.
Зовет мой стих – в нем сила и недуг,
В нем новизна и диссонанс гибрида
Сверхновых, точных и сухих наук
И древней, тайной мудрости друида.
Я Музе сшил хитон из темной ткани
И ввел ее в текучий, тонкий мир,
Где хмель вина меня не одурманит
И не заманит грозный звон секир, –
Пусть без меня идут и бой, и пир,
В тоске я удалился с поля брани.
X
В тоске я удалился с поля брани,
Ушел от суеты, забот и дел,
Шафрановую рясу недеянья
И полного молчания надел.
Но я хочу, чтоб в этот час прощанья
Мой голос так же плакал и звенел,
Как в час любви и первого свиданья,
И дал мне силы перейти Предел.
Орфей, Учитель, – это я, твой внук.
Там, на Земле, мой стих целил и ранил,
Но тщетно повторяю тайный звук –
Неколебим, недвижен тяжкий камень,
Бессильно падает созвучье "Amen" . . .
Иссяк мой стих . . . Смертелен мой недуг. . .
XI
Иссяк мой стих. Смертелен мой недуг.
Немеет тело. Угасает поле.
Оно уже, как бледный лунный круг,
Как крылья серой яблоневой моли.
Чужие мысли – злой клубок гадюк –
Терзают мозг безумной пляской боли,
Из окон мрака пальцы жадных рук
Протягивают упыри и. тролли.
Качается над пропастью сознанье,
И уплывает из-под ног земля,
Чуть теплится огонь любви и знанья,
Что дали мне мои учителя,
Но туже, туже черная петля,
Петля беды вокруг моей гортани.
XII
Петля беды вокруг моей гортани –
И губы, прежде певшие, немы,
И дух подобен воспаленной ране,
И мир подобен камере тюрьмы.
Мое эзотерическое знанье
Поток страданья захлестнул и смыл,
И радости прошу, как подаянья,
Но нет ни медяка на дне сумы.
О, вспомни,как в безмерном океане
Среди духовных солнц парили мы,
Как потеряли крылья в урагане,
И хоть на миг сойди в подвалы тьмы,
В пространство вечной ночи и зимы,
О, исцели стоящего у грани!
XIII
"О, исцели стоящего у грани!" –
Сказал я, и прозрачный столп огня
Проник в мой склеп из центра мирозданья,
Слои пространств на миг соединя.
И милый ангел в славе и сияньи,
И свете нескончаемого дня
Вошел в мое угасшее сознанье,
И чистый голос разбудил меня:
"Любимый мой, мой муж, мой верный друг,
Пусть вновь звенит под солнцем твоя лира
И будит спящих, и целит недуг!"
И выйдя из сверкавшего эфира,
Ты мне вернула свет и радость мира
Прикосновеньем тонких, нежных рук.
XIV
Прикосновеньем тонких, нежных рук
Она меня сегодня разбудила,
Год Смерти завершил свой скорбный круг
Венком сонетов над ее могилой.
Смотрю вокруг: цветет зеленый луг,
И поле злаков набирает силу,
И жаждет взлета мой оживший дух
В зенит, к иным, сверкающим светилам.
И вырастают срезанные крылья,
И вновь певец я, а не скорбный жрец,
Склонившийся в печали и бессильи,
И жду, что жизнь ответит, наконец,
Какую цель имел Великий Жнец,
Оставив чахлый злак, что тронут гнилью.
13 марта – 24 июля 1988