Холодный свет стальной иглой дрожит,
Вонзается в захлопнутые веки.
И нет дверей во взорванной тиши,
И нет пробоин в бастионах света.
Безбрежен свет, и некуда смотреть.
Прожектора – как дула пистолетов.
Они молчат, высвечивая смерть
В забвении заблудшего поэта.
Упасть на пол – но нет внизу земли.
Там, под ногами – стёкла небоскрёбов.
Там тоже свет. Он режет до крови,
Пульсируя надмением и злобой.
Слова мертвы. В висках – далёкий звон.
Я чувствую - на крыльях паранойи
Приходит свет, и тем сильнее он,
Чем меньше веры в сердце у изгоя.
В его лучах – приказ: «Открой глаза,
Чтоб я мог выжечь слабые глазницы,
Чтоб ты был с нами – раз и навсегда.
Летел во тьме счастливой вольной птицей.
И будет мир, в котором смерти нет.
Безликие, холодные страницы.
И будет свет, другой, спокойный свет.
Открой глаза – и он тебе приснится».
Но я молчу. Я знаю тот исток,
Тот что комки огня бросает в жерла
Горящих, обнажённых проводов,
Чьей рукой укрыто сердце скверны.
Я знаю, что многновения спустя
Прикрыв глаза дрожащею рукою,
Забыв о том, что свет убить нельзя,
Шагну сквозь электрическое поле.
И будет звон разбитого стекла.
И будут волны человечьей вольной крови.
И свет уйдёт, и будет только мгла,
Да гиблый гул далёкого прибоя.
И свет уйдёт, и будет только Тот,
Кто видит насквозь. Видишь – в сердце раны,
Изгибы слов покрыл холодный пот.
Душа пьяна губительным дурманом.
Ты видишь – в безвременье я иду.
Мои пути в паучьи сети свились.
Я знаю – мне б давно гореть в аду,
Была бы в этом мире справедливость.
Вот я лежу на электронном дне,
В ночном аду, среди блестящей стужи.
И жду Тебя, и жду Твой дивный свет,
Спасающий потерянные души.