Скрип кровати. Я одна. В потолке повисла лень.
Вспоминаю темы сна. Утро превратилось в день.
Градус бьёт по голове. Цельсий нервно закурил.
В синей пачке на столе ципрофлоксацинакрил.
На полу – ворсистый снег лижет пятки языком.
Окна смотрят из-под век, сверлят светом-каблуком.
Из подушки лезут перья – халафайбер съел петух.
Домовой сидит под дверью, навострив огромный ух.
Одеяло вдруг замерзло – виноват размах ресниц.
Забубнило что-то горло скрипом старых колесниц.
Беспощадные растворы бьются стрелкой от часов.
Не выдерживаю ссоры двух больных ноздрин-носов.
Обсосав драже с кислинкой, получаю свежий вдох.
Две дороги по слезинке давит кашель-скоморох.
Кресло скрежетом пружины засмеялось надо мной,
Мерный звон шкафа-витрины подружился с головой.
Низковольтными глазами смотрит люстра на меня,
Стены обняли руками. Я же пью остаток дня.
На обоях звезды стонут, забывая падать вниз.
Шторы ласково задерну, наругавшись на карниз.
Одиночество со мной выпьет телевизор,
Слышу тени за спиной. Что же, здравствуй, шиза!
У будильника с утра щеки розовеют.
Вот такая вот мура. Просто я болею…