Я не люблю базарную Одессу,
И к ней я отношусь как Гумилёв:
Неточность речи и неточность прессы,
И в том и в том полощется бельё…
Шаланда поменялась на шалаву;
В театре нет лишь только обезьян;
Я слышу Фиру, и не слышу Клаву,
И слышу: «Этот тип зачем-то пьян».
В консервах из Атлантики селёдка,
Хоть это совершенно ни причём…
Но старая морского типа лодка,
Но крепкое рыбацкое плечо,
Но солнце, море, древние платаны
И южная лихая полнота,
И звон вином облитого стакана,
…И в самый миг подъёма – суета…
Но руки стариков, что здесь когда-то
Ворочали асфальт или кирпич,
Глаза больного честного солдата,
Мальчишки крик, вернее даже клич,
И взгляд южанки, томный и счастливый,
…И надпись краской «Кооператив»…
И карапуз с большой потёкшей сливой.
Одесса! Я к тебе несправедлив.
Но не отнять ни ветхости строений,
Как не отнять забавности дворов.
И толстый-толстый слой восточной лени.
И ночь – всепоглощающий покров.
Но значимо Одесса симпатична,
И есть у ней характер, таки да,
А все мои слова аполитичны,
И пусть горит ей светлая звезда.