Часы пробили девять. Отзвенев,
Покинули пространство эти звуки,
Сменяет вечера неспешливый напев
Дневную какофонию минуты.
Утробно закипая, чайник смело
вдруг разражается свистком в ответ,
Подобно юноше, чье развитое тело,
вдруг с головою выдает фальцет.
«Бу-бу» за стенкой, снова тишина,
Неслышно пробирается, зевая,
Предвосхищая недалекость сна,
На мягких лапках кошка-ночь ступает.
Изящнейшая ложечка, танцуя,
Помешивает неприступность чая,
Лишь иногда соленым поцелуем
Вдруг что-то капнет, чая гладь смущая.
Две маленькие булочки скучают,
Отвергнуты в угоду красоте,
Лежат в тончайшем блюдце, восполняя
Его своею черствостью вполне.
И благостность вечернего ума
Вновь уступает суетности быта,
Но ночь идет, идет ко мне сама,
Идет мне петь,
И дверь в душе открыта.