На восемь двадцать автопауза:
Эфира сброшено молчание,
А я играю Микки Мауса,
И мне насрать на обещания.
Я выхожу в эфир по вызову,
Ввожу всех ясных в заблуждение,
И ни к чему быть чьим-то призванным,
Я ложь бросаю на растление.
Я рву глотками родниковую,
А пью опять одну пшеничную,
Эфир мой чист, и я по-новому
Готов прожить вторую личную.
Мне мировых не надо более,
Я до сих пор пускаюсь в панику,
Ведь я не трус, и с этой ролею
Давно играю только паиньку…
На восемь тридцать мысли грустные:
Давно не виделись, наверное?
Я вспоминаю твои вкусные
Помадно-красные стремления.
Я твои губы очень нежные
И поцелуи без признания
В воображенье занавешенном
Хочу оставить без названия.
По обоюдному согласию
Эфира выбрано молчание.
Я буду звать тебя Настасьею
Хоть до эпохи нискончания.
И пусть приближено сравнение,
И пусть немного запоздалое,
И у любви на попечении
Вдруг назовешь себя ты Аллою…
На восемь сорок революция,
Вдруг замолчат в эфире ясные,
И в замутненной репродукции
Всплывут все действия напрасные.