Боцман Юра Клепиков был гениальный пиротехник. Папа его был генералом- артиллеристом ( Какие шутки? Истинная правда), и вот таким вот чудным образом папины гены аукнулись в Юрином характере.
Он постоянно мастерил всевозможные взрывчатые приспособления из подручных средств, и можно было только удивляться, как сочетания самых разных веществ, в итоге, у него давали один и то же предсказуемый результат.
Как в том анекдоте про узбекских ученых, у которых на выходе всегда получалась анаша.
До поры, до времени это невинное хобби сходило ему с рук, и в каюте у него на столе вечно стояла банка с «серебрянкой»*.
Однажды кто-то из моряков, мало знакомый с Юриными увлечениями, но хорошо знающий его осведомленность в тонкостях оружия второй мировой войны, зашел к нему в каюту и, в пылу обсуждения немецкого тяжелого танка «Тигр», сунул в эту самую банку окурок.
Знатока раритетной техники Третьего рейха вынесло в коридор вместе с дверью.
Оба отделались легким испугом без членовредительства, слава Богу.
В пылу обсуждения этого инцидента старпом, после того, как неоднократно сделал Юре козью морду, с далеко идущими выводами, приказал очистить его берлогу от всего, хотя бы отдаленно напоминающего ВВ**, включая табак и спички.
А так же учредил над ним «недреманное око», назначив таковым третьего штурмана, в надежде, что этот культурный, интеллигентный человек отвратит Юру от его бесчеловечных опытов.
Ах, как он был наивен.
Третий штурман, надо Вам знать, на судне заведует судовой пиротехникой, и, что самое важное, производит ее списание по мере устаревания.
В общем, пустили козла в огород.
Юра и увлек штурманца в пучину своего пиротехнического безумия, охмурив в короткий срок увлекательными байками и своим неиссякаемым мальчишеским задором.
Так они начали строить ракету.
Благо времени у обоих было навалом.
Судно неспешно бежало к далекому Антарктическому острову Южная Георгия, и только-только перевалило экватор. Океан был безмятежен и тих. И пуст. Которые сутки от горизонта до горизонта - ни души. Командиры расслабленно бдят ходовую вахту, набираясь сил перед грядущей рыбалкой. И, откровенно говоря, утратили бдительность.
Юрина возня на траловой палубе их как-то не насторожила.
А там было на что поглядеть.
За основу был взят корпус от светодымящегося буйка (списанного, конечно). К нему приделали крылья, начинили, опять же списанными звуковыми ракетами, приделали систему удаленного запуска в виде старого магнетто, и на борту красной краской нарисовали звезду и гордое имя - «Буран».
Запуск был назначен на конец рабочего дня. Ровно в семнадцать ноль- ноль.
Сознавая ответственность момента, третий штурман предложил пригласить на запуск капитана.
Это был мудрый шаг с его стороны, и Юра, слегка поразмыслив, с ним согласился.
А вот о старпоме как- то не вспомнилось.
А зря, потому что время запуска как раз совпадало с его вахтой.
К капитану отправили штурмана.
- Юрий Николаевич,- вкрадчиво начал он, просочившись в его каюту,- Разрешите пригласить Вас командовать запуском «Бурана».
После короткого объяснения и пылкой речи, достойной пера Циолковского, капитан был завербован. И пяти минут не понадобилось.***
О старпоме так и не вспомнили, и он мирно продолжал вглядываться в пустой горизонт по ходу судна, в то время, как на кормовом мостике Капитан с интонациями Королева командовал: «Ключ на старт!».
Без накладок, правда, не обошлось. Сначала пришлось изгонять с палубы Буфетчицу, пытавшуюся выплеснуть помои в опасной близости от чуда ракетной техники. Буфетчица бегала кругами и отбивалась от охальников пустым ведром.
Затем долго крутили динамо.
Наконец, «Буран» вздрогнул, выплеснул на железо слипа**** окутанный зыбким маревом хвост огня, и с натужным ворчанием резво рванул в небо.
Над кормовым порталом его развернуло и понесло вперед по ходу судна.
А теперь представьте состояние старпома, и так утомленного первым отделом и всевозможными военно-морскими тренировками, когда, неизвестно откуда, по курсу судна возникает низко летящая боевая цель. И вполне возможно выпущенная вероятным противником, у которого этот ржавый БМРТ, как кость в горле.
Звон той тревоги, которую он поднял, до сих пор стоит у меня в ушах.
Господи, как давно это было!
Их нет уже, старых друзей и учителей моих.
Капитан - Шестаков Юрий Николаевич, умер в девяносто первом. Согласно его завещания ,специально посланный пароход вышел в море, и прах его был развеян над пологими Балтийскими волнами.
А теперь и я отдаю дань его памяти. Как же мне не хватает его теперь…
Старпом Устюгов Александр Антонович умер в девяносто шестом в Мурманске, прямо на мостике. Остановилось сердце. Его дочке было тогда шесть лет.
Помнит ли она его?
Юра Клепиков пропал безвестно. И где он, и что с ним, я, тогда третий штурман, а ныне давно уже сам капитан, к печали моей, не знаю.
* Даже не хочу говорить, что это такое.
** Взрывчатые вещества
*** Помните- «А, Штирлиц…Как я Вас? Пять минут и все!»
*** Такой желоб на корме, по которому трал вытаскивают на палубу, ну, соответственно и сбрасывают в воду.
Снимок Андрея Морозова, моего матроса - "Сумерки в Антарктиде".Реальный,без ретуши и фотошопа.