Тот вечер был одним из вечеров,
из тех, не свойственных движениям и жестам –
не ждали кавалеры дам; костров
никто не разжигал; невольник чести
не обронил ни слова; чердаки
глотали тьму; не подали руки
упавшему; зеркальный гололед
не отражал, скорей наоборот
был сам, того не ведая, в скольженьи
небесных тел невольным отраженьем.
В тот вечер ты сидела у окна,
вернее замирала, растворяясь
в себе, где никого, где ты одна,
где б, в сущности, и начался анализ
того, что вдруг с тобой произошло,
настолько вдруг, что треснуло стекло,
что зимний лед, в узде державший тверди
земную плоть, вдруг стал мгновеньем смерти.
Уже и сам я был отсюда прочь
рвануть, уйти.
Но наступила ночь.