Жили-были давно два брата.
Один бедный, другой богатый.
У богатого – пенки в крынке,
В чугунке-то все осетринка.
А у бедного – пыль да ложки.
И весною – дождик в окошке.
У богатого в бочках сало.
Дом в коврах – даже моль устала.
А у бедного дом в заплатах.
Раз пошел он по делу к брату.
Глядь – у брата на поле пашут.
(Э, да это пашут не наши!)
- Бог вам в помощь, а кто вы? чьи вы?
- Мы? Мы делаем жизнь счастливой!
Братец твой об этом не знает,
Вкусно ест и лихо гуляет.
Но, от этой работы нашей
Дом его – обильная чаша!
Ясным днем и в злое ненастье
Мы ему работаем счастье.
-А мое то счастье далеко?
-Вон оно – под кустом высоким.
В дорогой расписной рубашке.
У него иные замашки.
Ночью спит, а днем отдыхает.
Никакой работы не знает.
Огорчился мужик, и сильно.
Взял да выломал вдруг осинку.
Начал он охаживать славно
Свое счастье слева и справа.
- Ты чего дерешься? Ты спятил?
- Спятил? На, получи, приятель!
В доме пыль у меня да ложки
Третий день не ели ни крошки
Ни жена, ни малые дети.
Счастье, ты за это в ответе!
Я ж работаю днем и ночью!!
Счастье, ты мне помочь не хочешь?!
- Я в крестьянском деле не годно,
Вот в торговле смыслю свободно.
Если ждешь от меня подмогу
Торговать начни понемногу.
- Чем? Ни дров, ни мешка пшеницы.
- Вот рубашка, возьми, сгодится.
У жены палантин от бабки
И полсотни зашито в шапке,
Что купили прошлой зимою.
Да, да, плохонького покрою.
Там езжай из деревни в город,
Скоро, скоро пойдешь ты в гору.
Поступил мужик по совету,
Хоть жене не нравилось это.
Взял, запряг он в сарае клячу.
Слышит, кто-то за стенкой плачет.
- Кто здесь? Кто это тихо ноет?
- Это я, твое горе злое.
Ах, как дружно мы раньше жили!
Тридцать лет я тебе служило.
А теперь ты меня бросаешь
В этом доме. Сам уезжаешь.
- Нет, не брошу, ну что ты, что ты!
Я же помню твои заботы.
Эй, жена, сундук открывай-ка.
Вынимай платки и фуфайки.
А ты, горе, садись, родное.
В сундуке я тебя закрою.
На телегу поставлю к детям
И все вместе в город поедем.
Только горе в сундук полезло –
Крышка хлоп! Семь замков железных
Запер мигом мужик – и в яму –
Закопал, засыпал бурьяном
Горе черное, горе злое.
- Век сиди. Тебе не открою.
Сколько лет я жизни не чуял
Больше так страдать не хочу я.
Сел мужик, дернул вожжи. Скоро
Въехал он в многолюдный город.
Туговато здесь поначалу
Приходилось, но полегчало.
Завелись кое-как деньжишки.
Через год он уже купчишкой
Небольшим был, но крепким, хватким.
Дом купил и цветник с оградкой.
А еще через год и вовсе
Приобрел магазин под осень.
Разложил весь товар. Тогда-то
Пригласил в воскресенье брата.
Брат приехал. Прошёл по дому.
Постучал по крыльцу резному.
Посмотрел и пощупал ткани.
Тронул лук на окне в стакане.
Во дворе почесал собаку.
И сказал: молодец, однако.
Только как ты сумел, ответь-ка?
- Помнишь мой огород, где редька,
Где прореха ещё в заборе –
Закопал я там своё горе.
В сундуке зарыл горе злое,
Забросал землёю сырою.
И с тех пор я живу богато.
Как-то странно взглянул на брата
Брат родной. И, забыв про завтрак,
Он уехал к себе на завтра.
Едет полем, а зависть стервой
Гложет душу: ведь был-то первый.
Вспомнил погреб – рядками крынки,
В чугунке с жирком осетринку.
И рывком повернул оглобли,
Глядь: знакомой деревни кровли.
Копны, поле, дом на просторе,
Огород, прореха в заборе…
Спрыгнул, сплюнул, схватил лопату –
Вырыть яму решил брат брату.
- Горе, горе, лети стрелою,
Семь железных замков открою.
Снова, снова пристань ты к брату.
Он был бедным, а стал богатым!
Позабыл уж совсем и кто ты!
В грош ни ставил твои заботы!
- Нет, мой друг, ты добрей, ты лучше!
Я останусь с тобой. Послушай:
Будешь с горем до гроба вместе.
Вместе будет нам, ох, чудесно!
Обмер, что-то сказал невнятно,
Стал замки закрывать обратно,
Побелел, посерел завистник.
Вдруг, вокруг задрожали листья.
И кроты, вдруг, из нор полезли –
Горе в злобе грызло железо.
Дикой силой сундук встряхнуло,
Даже крышку чуть-чуть погнуло.
Бедолага тут спохватился,
Скинул в яму сундук и листья,
Землю, корни, траву и камни
Побросал, заровнял руками.
А, потом, закатив на бревна,
На телеге валун огромный,
Приволок и поставил сверху.
Только после вздохнул. И эхо
Под землей прокатилось глухо.
И утихло. Лишь села муха
Прям на морду клячи усталой.
С мужиками кляча стояла.
Теми, что себя счастьем звали,
Теми, что на поле пахали.
И один из них, с грустным взглядом
Прошептал: больше так не надо.
Только в такт прошумела нива.
Колыхнулась от ветра слива,
Только заяц в осенней шапке
Покрутил у виска лапкой.
26 июля 2006 года