Я устал ехать в поезде, чья трясучесть
порождает обилие мыслей, и их
восприятие- та же участь
бесконечности, словно стих,
который не дописали в черновиках.
Душно на верхней полке.
И лживости в будущем больше, сем в "ах!"
невосторженной женщины.И не только.
Я перелистываю страницу:
концлагер, арест, допрос..
И я тоже пересекаю границу
почти по болотам. Мороз.
Электричка- старьё. Гнездо аиста,
как корзина, лежащая на антесолях,
становится экспонатом реальности;
и воздух немного подсолен.
В автобусе сложно: колени исследуют кресло,
и пустоты не найти совсем.
Голосом гида история прячется в лес
за окном, и уже за тем
деревом спят Людовики.
Во рту живет тошнота,
сувениры трясутся на полке
над сиденьем, и простота
границ удивляет: ночная Прага,
дневной Париж и усталый Амстер.
Унылых экскурсий сага за сагой.
Тот, кто спит в сапогах не знает печаль,
тот, кто спит в сапогах целует вокзально-
навсегда расставаясь.И сталь
уходящего звякает.Соты спален
увозит поезд.
март2008