Ехал путник дорогой заброшенной,
Расступался продрогший ковыль,
И стонала, врасплох потревоженна
Многолетняя серая пыль.
И какая здесь мысль просится,
Суть всего до конца не ясна.
Помнит только, стремглав, бросился
Из тех мест, где сгорела она.
Все петляя тропой нехоженной,
Возвратиться случайно боясь
В те места проклятущие, сОжженные,
Где спускается дым, клубясь.
Отодвинулось в давнее прошлое
Все, что делалось не по уму.
Нет дороги к пустому и пошлому,
Или есть, но она ни к чему.
А потом без причин все ссорились,
Вопрошал у слепых фонарей:
Что ж земля тут совсем не борется
С диктатурой чумных упырей?
Наблюдая привычно, стомленно,
Как ругаются зло времена,
Он давно уже выбрал сторону,
Но вот выбрала ли сторона?
Постучится в ворота вежливо
Так и так, мол, вот я, с конем.
Да не крикнет дозорный: "Режь его!"
И присветит дорогу огнем.
А не впустят, негоже прошмыгивать,
Разыскав потайной черный ход,
Иль высокий забор перепрыгивать,
Взяв разбег от прикрытых ворот.
Коль закрыть глаза на непонятое,
К хамам тропы стеной заложить,
И прислушаться, в Диком Поле-то
Говорят, тоже можно жить.
Из покон, отразив недостойное,
Свет черту за Чертой стережет
И Отечество, в силе спокойное,
Свой покой от чужих сбережет.