Жигулевская легенда
Когда-то мне рассказывал отец.
На небе есть невиданный дворец.
Неведомая пряха там сидит,
За колесом истории следит.
Там крутит нить времен веретено.
Легендами овеяно оно.
Свои легенды стыдно нам не знать.
Одну из них хочу вам рассказать.
* * *
Где эхо голосов в горах витает,
И тени прошлых лет где обитают,
Куда Уса стремительно летит,
Подкова гор задумчиво глядит.
Глядятся горы в старое село,
Которое в преданья занесло.
В легендах говорится, что сюда
На лОдьях вольный люд несла вода.
Ушкуйники пришли из Нова-града
И в Жигулях нашли себе отраду.
Давно уж нет на свете тех людей.
Но, говорят, их не было смелей,
Когда горели факелы войны.
Их воины отважны и сильны.
Здесь люди «окопались у кургана»
И не пускали дальше басурмана,
Врагов гоняли со своей земли,
Границу государства берегли.
Такую службу царь наш оценил,
И грамотой селян он одарил.
«Налогов никаких с людей не брать,
В войска юнцов с села не забирать».
Отныне жизнь людей, как птица, вольна.
Сельчане были жизнью той довольны.
Не замышляя никаких измен,
Веками жили так без перемен.
Свободою дышало их село.
Но крепостное право их нашло,
От мала до велика покорило
И всех людей в себе закабалило.
Екатерина, мать-императрица,
Их подарила «с телом и землицей»
И во владенье графу отдала.
Императрица щедрою была.
Тут « Грамота Царёва» не нужна.
Забыта, иль потеряна она?
Осталась только в памяти людей
Легенда незабытая о ней.
История железною пятой
Шагала по «эпохе золотой».
Прошли года. Надежды вновь ожили.
Ведь крепостное право отменили.
Надеялись на правду столько лет,
Как не было им воли, так и нет.
С землей владенье графу отдано.
Пахать чужую землю все равно.
Слышны все чаще стали голоса:
«Чужие горы, земли и леса».
Чтоб с голоду детей не уморить,
Пришлось им на работы выходить.
В безмолвии покорном долго б жили,
Когда бы не пожар, что все тушили…
Нашли сундук, открыли еле-еле,
На свитке вдруг печатку разглядели.
Избрали книгочея – вожака.
Читает громко: за строкой – строка.
«Могучий царь, - в том свитке говорится, -
Пожаловал навеки нас землицей.
За ратный подвиг так нас наградить:
Все старые провинности простить.
А нас, людей, под царску руку взять».
И к грамоте приложена печать.
Обрадовались люди, зашумели.
И мужики, и бабы загалдели:
«Исчезнут наши беды навсегда.
Отныне нам и горе – не беда!
Других указов больше нам не нать, -
Есть именная царская печать».
А немец-управляющий уж тут:
«Я набирать для армии рекрут.
Вновь на Россию нападает враг».
Вперед тут вышел староста-вожак:
«Людей я в ополчение не дам.
Где воля, что обещанная нам?
Про волю тут прописано не зря».
И подает он грамоту царя.
А немец тот слегка оторопел,
Потом, брызжа слюной, рассвирепел:
«Ослушаться приказа вы не сметь!
За Родину за счастье умереть.
Со мною не советую шутить,
И этот бунт немедля прекратить!»
Но заодно стояло все село.
Вскочил тут управляющий в седло
И ускакал на лошади назад.
А через день привел он сто солдат.
Им всем велел «зачинщиков» схватить.
Солдаты стали руки всем крутить,
В огне «Цареву Грамоту» сожгли,
А мужиков с собою увели.
А семьи их пошли за ними вслед.
У них теперь кормильцев больше нет.
Толпою до околицы дошли,
Из глаз их слезы горькие текли,
В речушку по земле ручьем стекаясь
В ключи там солевые превращаясь.
У! Соли сколько в речку натекло!
УСОЛЬЕМ и назвали то село.
А речку вы забудете едва ли:
От горьких слез УСОЛКОЮ прозвали.
Ключи в Усолке соляные бьют,
Нам позабыть легенду не дают.
Май 2008-05-04