Письмо первое:
Когда время твоё проросло щетиной,
и жёлтых бабочек смыло осенним дождём
на ту, другую сторону смерти, в картины Дали,
на каждом двадцатом листе разгорелся огнём
экслибрис холодного Солнца, и песни старых сирен
заглушают боль…
Полковник, я нарисую новый, сиреневый день.
Ты помнишь пароль?
Письмо второе:
Терпкий запах фиалок и формалина
в осаждённом притворщиками загробье.
На губастом диване Гала-Галины
алеет закодированная на любовь senores.
Раненый пёс разрывает от боли простыни
вне-бытия, под пытками скомкав иллюзию-время…
Запеклась на границах больных сердец короста
безнадёжного ожидания… Утоляю жажду Clan McGregor.
Письмо третье:
Дымка рассвета / тени аллюзий / остов оправы
нежные руки / занавесь яблонь / память пожаров.
Сколько осколков вогнутых, светло-зелёных мы разбросали?
Выросли клёны в поле войны и сны раскромсали…
За горизонтом море времён и женщина в белом
магия флейты/ остров либретто / Феникса перья.
Ангел знакомый шепчет послания жёлтого неба.
Я загадала - звёзды упали с локона Девы.
Письмо четвёртое:
Жаждущий слов опечален своим отраженьем,
листья японского сада растрескались в строчки,
сотни вчерашних личинок летят на сожженье,
жертвуя сто килобайт императорской почте…
Серые лебеди сны охраняют, а стражник - заставу.
Белое небо – экран сновидений в сиесту.
Пыль кокаина дорог перепробовал странник,
но собирает ракушки не он…, а земная невеста.