Мы отступали. За рекой
Враг нас втянул в неравный бой.
Приказ был лесом отходить, но их пехота
Замкнула вскоре нас в кольцо.
Комбата ранило в лицо,
Когда по нам вели огонь из миномёта.
Не знаю, сколько длился бой,
Но тот, кто был ещё живой,
Геройски дрался до последнего патрона.
Когда стемнело, бой утих.
Остались четверо в живых:
Сержант Петров, Иван Щеглов, я и Миронов.
Потом к своим, ночь напролёт,
Мы пробирались, пулемёт
Взвалив на плечи, мы несли поочерёдно.
Не разберёшь, где фронт, где тыл…
Мы выбиваясь шли из сил,
Через болота, в лес густой, туман холодный.
«А ну, служивые, стоять!
Стволы на землю, вашу мать!..
А руки в гору, только глупостей не надо!»-
Возник, как призрак, за спиной,
Мужик с косматой бородой.
То был дозорный партизанского отряда.
А дальше – плен был и допрос.
Нас «особист» травил, как пёс:
Вы – дезертиры, дескать, или диверсанты…
Мол, нету веры беглым вам.
Кричал - пристрелит лично, сам
Нас – «сволочей», «фашистских гадов», «оккупантов».
И вместо званий и наград,
Нас всех отправили в штрафбат,
За дезертирство, чтобы кровью смыть вину.
Нам было нечего смывать.
Смертям двум точно не бывать.
Коль погибать, так уж в бою, а не в плену!
И вот – мы на передовой:
Враг в двух шагах, а за спиной-
Энкэвэдэшники - бойцы заградотряда.
Был выбор очень невелик:
Иль пулю в грудь, иль в спину штык.
Такая горькая, порой, бывает правда…
Перед атакою, всем нам,
По двести спирта дали грамм,
Чтоб штрафникам не страшно было умирать.
Когда в бой бросили наш взвод,
Я пулю выхватил в живот.
«Ну, вот и всё!- решил,- Конец, япона мать!»
«Очнулся,- слышу,- знать живой!
Как самочувствие, герой?»-
Передо мной стоял мужик в халате белом.
«Воды,- шепчу,- горит живот!..»
Меня бросало в жар и пот.
Казалось, будто бы душа прощалась с телом.
Я молод был и был силён.
И выжил – доктору поклон.
Был награждён медалью даже «За отвагу».
Вот так случается, сынок,
Преподнесла мне жизнь урок…
Войну прошёл я всю: от Волги, до Рейхстага.
Фото из интернета