С самого утра день начался не совсем так, как мне хотелось. В половине одиннадцатого позвонил управляющий, и сообщил, что на двенадцать у меня назначено собеседование. В это время я как раз сладко-сладко спала, и даже думать не думала о собеседовании... Тем более из банка не было новостей на протяжении десяти дней с тех пор, как там получили моё резюме. И я со спокойным сердцем считала, что моя кандидатура их не устраивает.
Замечательно, подумала я, когда мужской голос сообщил мне о времени, на которое назначена встреча, ну почему нельзя было позвонить заранее? Вчера, допустим. Или хотя бы на час раньше... Нет, нужно было обязательно поставить человека в затруднительное положение, чтоб посмотреть, насколько успешно из него этот самый человек выберется.
Я сказала господину управляющему, что непременно приду. Меня совершенно не радовала перспектива работать в банке, но я согласилась. Другого выхода ведь всё равно не было. Нужно было зацепиться хоть за что-нибудь. А там... Хотя, это самое «там» было для меня жутким мраком... Я совершенно не знала, ну никак не могла определиться с тем, где и кем хотела бы работать... Весьма удручающее положение вещей, надо признаться. Иногда меня это никоим образом не волновало. Но бывали моменты, когда я в отчаянье задумывалась над собственным будущим, которое всё никак не хотело нарисоваться в моём воображении... А, может, всё-таки, где-то в себе я не хотела как следует над этим задуматься. Ведь хотелось еще немного побездельничать... ну, хотя бы, до момента получения диплома. Ведь осталось так мало времени, меньше года и у меня в руках будет диплом «специалиста». А потом вся эта «взрослая» жизнь... меня это напрягало, очень. Я часто задумывалась, что бы было, выбери я другой факультет? Мне иногда очень хотелось повернуть время вспять, оказаться опять в выпускном классе и поступить куда-нибудь на другую специальность. Но что бы я выбрала тогда? Не знаю...
И вот, после прощания с управляющим, я в сумасшедшей спешке вскочила с постели, и помчалась в ванную. С неимоверной скоростью начала мыть голову (почему, спрашивается, этого нельзя было сделать вчера вечером; ах да, лень-матушка).
Чтобы дойти до площади в центре города мне нужно было двадцать пять минут. Это означало двадцать пять минут нормального спокойного ходу, а не бешеного бегу (грязь же на улице!).
У меня ушло десять минут на то, чтобы вымыть волосы, и еще десять – чтобы кое-как высушить их полотенцем. Потом я поставила на плиту чайник. На полноценный завтрак времени бы не хватило, но нужно было хотя бы выпить чаю и закинуть какого-нибудь печения в желудок (иначе он, – желудок, – меня бы не простил).
Пока грелась вода, я стала аккуратно расчесывать светло-коричневые волосы. Спешить нельзя – текстура волос у меня тонкая и весьма слабая, и если я их буду сильно мучить, мне придётся подстричься. А этого я никак не хотела (ну, только в исключительных случаях, и только в порыве нетерпимости к ним).
И вот было уже одиннадцать часов три минуты, когда я заварила себе чаёк (достаточно крепкий, надо сказать). Пришлось найти фен (а как я не хотела!), ведь у меня оставалось всего десять минут на сушку волос.
Хорошо, что у меня имелись в наличии брюки, которые нужно было погладить только после стирки (они себе весели в шкафу, на вешалке, вполне замечательного темно-серого цвета). Пришлось быстренько одеться – к брюкам я надела чёрный свитер с высоким горлом, после чего пришлось еще раз расчесаться мокрой расчёской, чтобы волосы не электризовались.
В двадцать три минуты я уже пила чай с крекером. Времени на смакование не было, поэтому довольно быстро пришлось прожевать крекер, и выпить кружку чаю.
До половины двенадцатого оставалось две минуты – я уже обувала сапоги. Надев плащ и открыв двери, я вышла навстречу прохладному январскому дню. На улице было грязно, снегом и не пахло, морозом тоже.
У меня было в запасе двадцать девять минут: вполне неплохо.
Я решила не спешить, идти аккуратно и не забрызгать грязью плащ.
Наконец-то добралась до центра. Возле светофора пришлось подождать, я немного не успела на зелёный свет. В это время, ожидая, когда можно будет перейти дорогу, я обратила внимание на странно раскачивающийся крюк от крана, – один из магазинов на площади вот уже вторую неделю перестраивали. На крюку висела какая-то балка (железная, наверное, и явно тяжелая), и раскачивалась в воздухе примерно в трёх метрах от земли. По-видимому, что-то было неладно с механизмом, так как груз, очевидно, следовало поднять выше, но этого не получалось. Рабочие что-то кричали друг другу, пытаясь наконец-то добиться результата.
Светофор соизволил пропустить толпу через дорогу, и вот я шла вся в предвкушении собеседования. Я не очень хотела этой работы, но деньги лишними не бывают, и уж раз есть шанс зарабатывать, то почему бы и нет?
Шла себе по площади, думая о том, что буду говорить этому важному дяде в костюмчике...
Всё произошло за какие-то доли секунды, я даже ничего не успела сообразить.
Сумасшедшая боль в затылке, а потом темнота.
Почему-то башня подъемного крана резко развернулась, и, оборвавшись, крюк с балкой отлетели в сторону. А там как раз шла я. Мне размозжило череп, мозг отвратительной лужицей растёкся по мостовой. Я умерла меньше, чем за секунду. Но я об этом не знала.
Вместо этого я очнулась на полу ванной – какой-то мужчина тряс меня за плечи. Кафель в ванной был залит кровью. Запястья горели, как в огне, ужасно пекло. Они были неаккуратно забинтованы, бинты покраснели от крови.
Каша в голове.
Я повернула голову, и увидела себя в огромном зеркале. На меня смотрела страшно перепуганная девчушка, лет шестнадцати, с длинными чёрными волосами и бледным худым лицом... чужим лицом...
февраль, 2008