Не желаю сражаться за славу я.
Повезет — подадите на блюдце.
Я ж и есть единица писклявая,
Над которой поэты смеются.
Пусть один. Тем горжусь несказанно.
Бог ведь тоже один — это милость.
В нашей жизни, где ценности смазаны,
Правда, мне нелегко приходилось.
Меня мучили классы и партии,
Да корежили силы природы.
Но в душе почитал я лишь хартию
Первозданной и вечной свободы.
И за то год от года крепчали
Мои песни, из писка развившись,
В них и вы, может быть, прозвучали,
Потаенно в строке отразившись.
Эту лиру мою сладкозвучную,
Вам же хуже, когда вы отвергнете.
Я в душевные скроюсь излучины,
Вы сотретесь в толпу и померкнете.